Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой

Рената вместе с Сашей Шариповым (он стипендиат фонда Тёпфера) погрузили нас и наши вещи в автомобиль неизвестной мне марки. Рената сбыла нас с рук, перепоручила очкастой, в мелких круглых завитушках, Роланде, остальное все вытянутое – нос, рот, овал лица, рост, шея, руки, ноги. Я даже на портретах Модильяни таких не видела. Рената на прощание заверила нас, что прекрасно отдохнем, тем более что в пансионате чудесная русская библиотека и что меня поселят в отдельной комнате. Саша Шарипов, услышав о библиотеке, вручил нам газету русской провинции «Очарованный странник». Несколько номеров «Очарованного странника» мне летом в Переделкине приносил Кублановский, где и он печатается, и Солженицын. Новыми русскими в этой газете и не пахнет, в ней пытается дышать патриархальная Россия. Дышит нервно. Изредка попадается что-либо стоящее, впрочем, как и во всей нашей нынешней текучке. Желтизны нет. Коричневатости минимум. Но некая сомнительная курносость и румяность имеет место. Так вот, впервые выехавший за границу Александр Шарипов смотрел далеко вперед. «Очарованный странник!» В огромной библиотеке пансионата не нашлось ни одной русской книги. Даже болгарская полочка есть. А на русском – только старый номер журнала «Страна и мир» за 1992 г. И альбом Глазунова.

10 октября 1995

И вот мы в пути. Писать о том, что автотрасса гораздо шире, лучше, чище, чем у нас, даже глупо. Возьмем за аксиому, что все, что касается быто-благоустройства, здесь выше, чем у нас. Но все, относящееся к умоустройству и душеустройству, – это еще бабушка надвое гадала. Мне кажется, что внутренняя жизнь русского обывателя куда богаче и нестандартнее, – гораздо темнее темные сферы души и гораздо светлее светлые.

И слева и справа шоссе зеленеет деревьями, местами они аккуратно пострижены, местами не тронуты. Есть хвойные, но, главным образом, лиственные, широкоствольные, разлапистые, чем, скажем, по дороге в Рузу. Я не случайно вспомнила дорогу в пансионат «Отдых» близ Рузы, где мы с Семеном под фамилией Новрузовы скрывались от КГБ. В 1993 и 94-м здесь, как и на пути в «Отдых», вдруг открываются часто поленовские пейзажи с редкими деревьями и просторными лугами. До Тиммендорфа ехали от Гамбурга полтора часа. Небольшой город на балтийском побережье необыкновенно красив и живописен. Мне показалось, что я попала в сказку братьев Гримм. Если я в Москве закрою глаза и попытаюсь вспомнить впечатление от домов Тиммендорфа, то перед моими веками возникнут радужные треугольники. Это мое первое чувственно-зрительное ощущение. На самом деле остроугольные крыши посажены на прямоугольники, редко – на квадраты. А радужность не от шифера или кирпича, а от разного вида ярких вьющихся растений на стенах, от неба, которое здесь меняется в смысле красок и движения чаще, чем море. Очень подвижное небо, такое, будто бы оно поменялось местами с морем. Это меня, выросшую на Каспии, ошеломляет.

11 октября 1995

Вчера перед сном я прикрыла веки (оказывается, для этого не надо возвращаться в Москву), и под ними возникли радужные треугольники немецких хаузов. У меня всегда, лишь только погашу настольную лампу на столике возле тахты и закрою глаза, возникают под веками не только разноцветные круги и геометрические фигуры, но и нечеткие фосфоресцирующие лица. И вот мне сейчас подумалось – не так ли возникла абстрактная живопись? Уж очень похоже. Поэтому, как мне кажется, ничего подобного не могло появиться в 19-м веке, а тем более до него. Тут нужен яркий электрический свет, а не свеча. Резкий переход от слепящего света к тьме. Дома попробую зажечь свечу подле тахты, почитать и, задув свечу, смежить веки. Почти уверена, что никакой абстракции не увижу.

К моему удивлению, нас в Тиммендорфе встретила не фрау Бар, а господин Бар. Рената в Гамбурге нам сказала, что нас встретит фрау Бар, профессор гимназии, которая устраивает встречу с нами учителей и изучающих русский язык, а потом отвезет нас в Зиген. Теперь мне ясно, для Ренаты фрау Бар была самой главной фигурой, ибо она нас должна была пересадить из машины продолговатой Роланды в свою. Встретил нас господин Бар, преподающий в гимназии итальянский и довольно сносно владеющий русским, высокого роста немец лет 70-ти. Вместе с ним нас встречал главный администратор гимназии по имени Гойка и преподавательница русского, кажется, Рогова, имя и отчество я запамятовала. Имя Гойка я усвоила быстро и отлично.