Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой

8.11.96

Сегодня у нас было приключение – поездка к 90-летнему брату Лео Майера (история с рисунком из каталога, в Швеции нашелся сын художника Лео Майера, я рассказывала вам) вместе с сыном Лео Майера, Лео-младшим, к его дяде Бедержиху в Герцлию, – это нечто! Старик? Нет, джентльмен с тростью, крупное лицо, изрезанное морщинами, и затылок, и шея, и уши – все в тонких глубоких бороздах, очки он не носит, равно как и слышит без слухового аппарата, истории его и его жены Ханы заслуживают специального рассказа, но какой это художник! Это очень большой художник, я выпросила на несколько месяцев картину маслом, которую он написал в прошлом году, и сейчас она передо мной – если выйдут слайды – пришлю. Он нигде никогда не выставлялся, в доме престарелых работает (сейчас!) с престарелыми, у него кружок живописи, и там, в закутке, спрятаны его работы, которые он никому не показывает, показал, в виде исключения, своему племяннику, его жене, дочери и нам с Сережей. Не продает тоже. Я бы купила, честно, не удержалась бы. Так вот этот рисунок Лео Майера 44 г. попал к ним от кого-то после войны, именно они с женой отдали рисунки в Бейт-Терезин в семидесятых годах. Значит, этот рисунок – костюм к спектаклю «Кармен» – привел племянника к дяде из Швеции в Израиль, они не виделись 60 лет!!!! Кармен-сюита… Судьба вплетает меня в посторонние истории самым причудливым образом. Если бы я не выбрала этот рисунок Лео Майера на выставку, ничего бы этого не произошло. И опять я подумала – как не написать про это, а если про это – то про много такого, и опять колебания…

‹…› Семену Израилевичу большущий привет и спасибо за моральную поддержку, правда, я очень по нему скучаю и очень радуюсь его письмам, берегу их в отдельной папке.

190. Е. Макарова – И. Лиснянской Ноябрь 1996

Дорогая мамочка! Получила твои чудесные письма с весьма недурным английским, молодец, скажу я, бо-ольшие успехи! Здорово про премию, и, авось, да получится с избранным. Забавно про архив. ‹…›

Я вот уже какой день там заседаю, и дело мне это нравится, чужие истории, чужие письма, истории болезни на немецком языке, столбцы температур и кровяного давления, да, пульс, пульс убитых по выздоровлении чужих мне людей, что-то все меня тянет разобраться с этой историей, почему я не ищу температурный лист Ван Гога, почему?!

Я бы с удовольствием помогла тебе рассортировать твои бумаги, мои письма смешно присовокуплять, это не представляет худценности, а пару мыслей можно оттуда выловить и запечатлеть в стихах, имею в виду те, в которых есть поэтизмы, в некоторых, как я помню, возвышенное встречалось. ‹…› Кстати, у меня все твои и семенаизраиличевы письма разложены по папкам, по годам.

Стих удивительно прямой, ошарашивающе прямой, и, наверное, в этом его сила. Нужно дойти до той простоты, имя которой ты знаешь, мам, я не шучу, мне правда понравился этот стих, просто настроение, как у дяди Семы в Дагомысе[312], хилая ухмылка, сарказм не по адресу. ‹…›

На даче в Красновидове мне нравилось зимой писать книгу про детей и кататься на лыжах. Вспоминаю часто. «Послезавтра в Сан-Франциско» тоже там написано, кажется, за неделю, при детях. Но это, конечно, не повод держать дачу. Произведения, прямо скажем, не великие. А воспоминание не продается. Например, мы там здорово гуляли в лесу, но на Финском заливе мы тоже здорово гуляли, а он не наш, нам не принадлежит. Хотелось бы иметь что-то свое, но мало ли что хочется, к тому же что-то есть, квартира в Химках, убогая весьма собственность, зато, как все говорят, своя!

Мамик, я вычитала интересную подробность про приезд знаменитого сиониста Эдельштейна (он был еврейским старостой в Терезине, убит в 44-м в Освенциме) в Палестину в 1939 году. Он встретился в Праге с Эйхманом, Эйхман настаивал на быстрейшей отправке евреев в Палестину, поэтому Эдельштейн и рванул сюда. Спорил с британцами, но еще сильнее с Бен Гурионом, нашел отношение местных евреев настолько вялым, настолько никаким, что уехал из Палестины обескураженный, сумел договориться только на 1369 человек из Чехии, это все, что удалось, он приехал и сказал в Праге, караул, сионизм, наша мечта, то, ради чего… Палестина – это не Венский лес, ясно, но куда деваться?! Дальше глава об Эйхмане в 39–41 гг., и я хочу ее прочесть и заснуть, иначе буду думать о сигаретах.

‹…› Вчера мне позвонили из Сохнута, приглашают на зимний семинар в Москву. Это конец января – начало февраля. ‹…› В прошлом году, как ты помнишь, я планировала Баку на это время, но попала вместо Баку в больницу. Теперь уж все вырезано, что нужно, и с московским семинаром обвала не будет.