Имя твое - земля (СИ)

Малдер не был до конца честен со Скалли: он не имел ни малейшего представления о том, что именно хочет «проверить». Его загадочная молчаливость на самом деле имела вполне прозаическое происхождение — в этом деле для него решительно ничего не складывалось, и ни одно объяснение не казалось достаточно убедительным. Иногда он по-настоящему завидовал Скалли, ее уверенности во всем научно проверенном и рационально доказуемом. Ведь так значительно проще — не замечать ничего, кроме железных фактов, а там, где нужно, уметь притягивать эти факты за уши. С одной стороны, скука и ограниченность, но с другой… Сам он часто чувствовал себя как судно, дрейфующее по морю в полнейший штиль. Вокруг — неограниченное пространство возможностей и вероятностей, а он даже не знает, куда смотреть. Частенько в таких случаях его выручала интуиция, еще чаще — Скалли, которая хоть и имела привычку упрямо вцепляться в какую-нибудь рациональную версию, пусть даже крайне малоубедительную, но тем самым направляла мысль Малдера в нужном направлении. Он не мог не признать, что в этом расследовании Скалли заслуженно играла первую скрипку — как раз потому, что для решения задачи, кажется, действительно не требовалась никакая паранормальщина. И с радостью снял бы перед напарницей шляпу, но чертова интуиция, которую даже ему самому уже хотелось пристукнуть, словно назойливо жужжащего над ухом комара, продолжала твердить, что в деле есть какое-то второе дно.

Малдер не раз задумывался о том, насколько эффективнее был бы их тандем, если бы Скалли хоть иногда допускала вероятность его правоты. Она не единожды обвиняла его в бескомпромиссности, но на самом деле именно Скалли всякий раз до глубины души поражала напарника своим непрошибаемым упрямством. Порой Малдеру искренне казалось, что она, словно строптивый подросток, просто делает все наперекор ему, но он слишком хорошо знал Скалли, чтобы по-настоящему в это верить. И все-таки, будь она хоть немного посговорчивее, он бы не блуждал впотьмах, как сейчас, парализованный собственным незнанием.

А Малдер вполне буквально блуждал впотьмах. Он нарезал сотый круг по погребу, куда его неохотно впустила расстроенная до глубины души Аннетт, и после того, как дважды пересмотрел все фотографии и обыскал все шкафы, решил выключить свет. Может, тогда на стенах проступят какие-нибудь написанные люминесцентными чернилами письмена? Чуда не произошло, и Малдер снова досадливо щелкнул выключателем.

Все то же. Пол, потолок, четыре стены, кушетка и два секретера. Он уже мог с закрытыми глазами нарисовать эту комнатушку во всех деталях. Тоскливо вздохнув, Малдер устало привалился к одному из шкафов.

Вот же проклятье. Он-то надеялся, что все это псевдорасследование закончится за пару дней, а потом они смогут развеяться, расслабиться, по-человечески поговорить… И вот, пожалуйста — поджог, почти наверняка — убийство, вытащенные на свет божий старые тайны, люди с покалеченными судьбами, вся подноготная дела Ли Роша, непростой разговор со Скалли… Впрочем, этому разговору, пусть и тяжелому, Малдер втайне был рад. Ему казалось, что одна из невидимых стен, которые так долго разделяли их с напарницей, вчера наконец-то рухнула, а на месте пугающе большого знака вопроса появилась жирная точка. Чего не скажешь об этом проклятом деле с этим чертовым особняком, этой дурацкой черной магией, этим идиотским подвалом…

Внезапно разозлившись, Малдер со всей силы заехал ногой по второму шкафу. И едва не упал: этот секретер, в отличие от своего соседа, оказывается, не был прикручен к полу. От удара шкаф вдруг плавно уехал в сторону. Чертыхнувшись, Малдер собрался еще раз как следует врезать по незадачливому предмету мебели — на сей раз в отместку за свое почти свершившееся падение, но в этот момент заметил кое-что интересное.

«Да сколько же еще секретов в этом доме?» — возмутился он про себя, разглядывая доселе скрывавшуюся за шкафом узенькую деревянную дверцу.

«Открыть? Или сперва связаться со Скалли?» После своих приключений в Сибири он мысленно поклялся всякий раз задавать себе этот вопрос. К сожалению, почти всегда в таких случаях ему казалось, что промедление недопустимо. И нынешний не стал исключением: из глубины дома, откуда-то снизу, куда вела загадочная дверь, послышался шум, а потом — что-то очень похожее на быстрые шаги.

Не раздумывая больше ни секунды, Малдер вытащил пистолет и фонарик и, резким рывком распахнув дверцу, зашел внутрь. Он оказался в узком неосвещенном тоннеле — судя по всему, довольно извилистом: разглядеть что-то дальше нескольких шагов не удавалось, несмотря на все старания.