Имя ветра

Ничего подобного! Я почувствовал себя в своей стихии! До сих пор я ощущал себя не в своей тарелке, а тут Амброз в своей неповторимой манере дал мне понять, что между университетом и тарбеанскими улицами особой разницы нет. Не важно, где ты очутился, люди повсюду примерно одни и те же.

К тому же гнев неплохо согревает ночью, а уязвленная гордость порой заставляет творить чудеса!

Глава 38 Симпатия в главном здании

Главное здание было старейшей из всех университетских построек. За многие века оно мало-помалу разрасталось во всех направлениях, вбирая в себя дворики и здания поменьше. Выглядело оно как особо честолюбивая разновидность архитектурной плесени, стремящаяся захватить все доступное ей пространство.

Отыскивать там дорогу было непросто. Коридоры петляли и виляли, неожиданно заканчивались тупиками или вели в обход там, где проще было бы пройти напрямик. На то, чтобы пройти из одной комнаты в другую, могло запросто уйти минут двадцать, хотя их разделяло каких-нибудь пятьдесят футов. Разумеется, опытные студенты знали, где можно срезать путь, через какие мастерские и аудитории пройти, чтобы добраться в нужное место.

Как минимум один дворик был полностью закрыт, и попасть туда было можно, только спустившись через окно. Ходили слухи, что там есть целые комнаты, которые замурованы, и некоторые – прямо со студентами внутри. Поговаривали, что ночами их тени бродят по коридорам, оплакивая свою судьбу и жалуясь, что в столовке плохо кормят.

Мое первое занятие было как раз в главном здании. По счастью, соседи по комнате меня предупредили, что в главном здании трудно ориентироваться, так что я, хоть и заблудился, все равно пришел на лекцию загодя.

Отыскав, наконец, нужную комнату, я с изумлением обнаружил, что она похожа на маленький зрительный зал. Вокруг небольшой сцены полукруглыми ярусами поднимались ряды сидений. В городках покрупнее моя труппа не раз выступала в подобных залах. Эта мысль сразу придала мне уверенности, когда я занял место в заднем ряду.

Наблюдая за тем, как прочие студенты мало-помалу просачиваются в зал, я представлял собой сплошной комок бестолкового возбуждения. Все присутствующие были минимум на несколько лет старше меня. Пока амфитеатр заполнялся нервничающими студентами, я мысленно повторял первые тридцать симпатических связываний. Всего нас было, наверное, человек пятьдесят, так что зал оказался заполнен примерно на три четверти. У некоторых были при себе перья и бумага, и жесткие подложки, на чем писать. У некоторых – восковые таблички. Я ничего не принес, но меня это не особо тревожило. Память у меня всегда была превосходная.

Магистр Хемме вошел в аудиторию, поднялся на сцену и встал за большим каменным столом. В черной магистерской мантии он выглядел внушительно, и не прошло и нескольких секунд, как шепот и шуршание в рядах стихли.

– Так вы, значит, желаете стать арканистами? – сказал он. – Хотите овладеть магией, о которой слышали в сказках? Вы наслушались песен о Таборлине Великом. Ревущая стена пламени, волшебные кольца, плащи-невидимки, мечи, что никогда не тупятся, зелья, позволяющие летать!

Он с отвращением потряс головой.

– Ну что ж, если вы хотите именно этого, можете сразу убираться прочь, потому что тут вы этого не найдете. Такого не бывает!

Тут вошел еще один студент, понял, что опоздал, и торопливо прошмыгнул на свободное место. Однако Хемме его заметил:

– Здравствуйте! Как мило, что вы зашли. Как ваше имя?

– Гел, – нервно ответил парень. – Простите, пожалуйста. Я не сразу нашел…

– Гел, – перебил его Хемме, – зачем вы сюда явились?

Гел разинул рот, потом, наконец, выдавил:

– Принципы симпатии изучать…

– Так вот, я не одобряю, когда на мои занятия кто-то опаздывает. Будьте любезны к завтрашнему дню приготовить доклад о появлении симпатических часов, их отличии от более ранних, менее надежных, часов, основанных на принципе гармонических колебаний, и о том, как это повлияло на аккуратное обращение со временем.

Парень заерзал на сиденье:

– Хорошо, сэр!

Его реакция, похоже, удовлетворила Хемме.

– Ладно. Так что же такое симпатия?

Тут вбежал еще один парень, сжимающий твердую подложку. Он был совсем юн – ну то есть он выглядел всего на пару лет старше меня. Хемме остановил его прежде, чем он успел сесть.

– Здравствуйте, здравствуйте! – сказал он преувеличенно любезным тоном. – С кем имею честь?

– Бэзил, сэр! – Парень неловко застыл в проходе. Я его узнал. Я подглядывал, как он сдавал экзамен.

– А вы, Бэзил, часом, не из Илла? – осведомился Хемме, хищно улыбаясь.

– Нет, сэр!

– А-а! – сказал Хемме с напускным разочарованием. – А то я слышал, будто илльские племена определяют время только по солнцу и потому не имеют представления о настоящей пунктуальности. Но раз уж вы не из Илла, я не вижу причин для вашего опоздания. А вы?

Бэзил молча пошевелил губами, словно собираясь оправдываться, но потом, видимо, передумал:

– Нет, сэр…