Имя ветра

– Это не малефиций, – упрямо повторил Арвил, сердито глядя на Хемме сквозь очки. Лицо доброго дедушки сейчас грозно хмурилось.

– Это, пожалуй, подпадает под неосторожное использование симпатии, – невозмутимо вставил Лоррен.

– Предлагаете ли вы снять оба предыдущих обвинения и заменить их неосторожным использованием симпатии? – осведомился ректор, пытаясь сохранить видимость официального заседания.

– Да! – сказал Арвил, по-прежнему свирепо глядя на Хемме сквозь очки.

– Все за? – спросил ректор.

Все хором ответили «да», кроме Хемме.

– Кто против?

Хемме промолчал.

– Магистр архивов, какое наказание полагается за неосторожное использование симпатии?

– При наличии пострадавших студент, виновный в неосторожном использовании симпатии, подвергается порке одинарным кнутом по спине, не более семи ударов.

Интересно, что за книгу цитирует магистр Лоррен?

– Требуемое количество ударов?

Хемме обвел взглядом лица магистров и понял, что ситуация обернулась не в его пользу.

– У меня вся нога по колено в волдырях! – проскрежетал он. – Три удара!

Ректор откашлялся.

– Кто-нибудь из магистров против такого наказания?

– Да! – в один голос ответили Элкса Дал и Килвин.

– Кто желает отменить наказание, поднимите руки!

Элкса Дал, Килвин и Арвил подняли руки сразу, вслед за ними поднял руку ректор. Мандраг руки не поднял, как и Лоррен, Брандер и Хемме. Элодин жизнерадостно улыбнулся мне, но руки не поднял. Я мысленно пнул себя за давешний визит в архивы и дурное впечатление, которое я произвел на Лоррена. Если бы не это, он бы, может, и склонил дело в мою пользу…

– Четыре с половиной за то, чтобы отменить наказание, – сказал ректор после паузы. – Наказание остается в силе: три удара кнутом. Наказание надлежит отбыть завтра, третьего кейтелина, в полдень.

Поскольку я надежно укрылся в «каменном сердце», я не испытал ничего, кроме легкого научного интереса: каково это, когда тебя прилюдно порют кнутом. Все магистры явно уже готовились встать и уйти, но прежде, чем собрание было закрыто, я сказал:

– Господин ректор!

Он набрал воздуха и с шумом выдохнул:

– Ну?

– Во время приемных экзаменов вы сказали, что меня непременно примут в арканум, как только я сумею доказать, что овладел основными принципами симпатии. – Я процитировал его практически слово в слово. – Можно ли считать это доказательством?

Хемме и ректор одновременно открыли рот, чтобы что-то сказать. Хемме высказался громче:

– Нет, ну что за наглый щенок!

– Хемме! – рявкнул ректор. И обернулся ко мне. – Боюсь, доказательство владения принципами симпатии предполагает нечто большее, чем простенькое симпатическое связывание.

– Двойное связывание! – ворчливо уточнил Килвин.

Тут заговорил Элодин – похоже, застав врасплох всех, кто сидел за столом.

– Я знаю студентов, числящихся членами арканума, которые бы, однако, затруднились выполнить двойное связывание, не говоря уж о том, чтобы извлечь достаточно энергии, чтобы у человека «вся нога по колено была в волдырях».

Я и забыл, как звонкий голос Элодина ухитряется резонировать у тебя в грудной клетке. Он снова жизнерадостно улыбнулся мне.

Все погрузились в молчаливую задумчивость.

– И то верно, – признал Элкса Дал, пристально взглянув на меня.

Ректор добрую минуту глядел в пустой стол. Потом пожал плечами, поднял взгляд и улыбнулся на удивление беспечной улыбкой.

– Кто согласен признать неосторожное использование симпатии новопоступившим студентом Квоутом за доказательство того, что он овладел основными принципами симпатии, поднимите руки!

Килвин и Элкса Дал подняли руки одновременно. Арвил присоединился к ним немного погодя. Элодин помахал рукой. Ректор, помедлив, тоже поднял руку и сказал:

– Пять с половиной голосов за то, чтобы принять Квоута в арканум. Решение принято. Заседание окончено. И оборони нас Тейлу, всех дураков и детей!

Последнюю фразу он произнес совсем тихо, уткнувшись лбом в основание ладони.

Хемме вихрем вылетел из зала, Брандер – следом. Когда они выходили за дверь, я услышал, как Брандер спросил:

– А разве на вас не было грама?

– Не было, не было! – огрызнулся Хемме. – И нечего со мной так разговаривать, как будто я сам виноват! С тем же успехом можно обвинять человека, которого пырнули ножом в переулке, что на нем не было доспеха!

– Ну, все-таки следует принимать необходимые меры предосторожности, – примирительно возразил Брандер. – Вы же не хуже моего знаете, что…

Дальше их голоса стихли за захлопнувшейся дверью.

Килвин встал и повел плечами, потягиваясь. Посмотрел в мою сторону, с задумчивым видом поскреб обеими руками лохматую бороду и подошел ко мне.

– Э-лир Квоут, вы уже изучали сигалдри?

Я уставился на него:

– Это, в смысле, руны, сэр? Боюсь, что нет.

Килвин задумчиво пропустил бороду сквозь пальцы.

– Ну, не трудитесь ходить на основы артефакции, куда вы записались. Приходите вместо этого прямо ко мне в мастерскую. Завтра в полдень.

– Увы, магистр Килвин, завтра в полдень у меня другие дела.

– Ах, ну да! – он нахмурился. – Ну, тогда к первому колоколу.