Имя ветра

– Кругами, – сказала она. – Но сначала ты мне покажи, на что надо обращать внимание. Я-то девчонка городская.

Я быстро показал ей то немногое, что знал об искусстве следопыта. Показал ей мягкую землю, на которой непременно останутся следы от башмака. Показал, как выглядит потревоженная куча листьев, по которой она прошла, как обломаны и оборваны ветки банербирника там, где она через них продиралась.

Мы держались рядом, потому что две пары глаз лучше одной, и к тому же никто из нас не рвался бродить в одиночку. Мы ходили взад-вперед, описывая все более и более широкие дуги вокруг утеса.

Пять минут спустя я начал понимать, что поиски тщетны. Леса было просто слишком много. Я видел, что и Денна быстро пришла к тому же выводу. Те следы, что мы надеялись обнаружить, как в книжке, все никак не попадались. Никаких тебе обрывков одежды, зацепившихся за ветки, никаких следов башмаков или оставленного лагеря. Мы находили грибы, желуди, комаров и енотовый помет, заботливо прикрытый сосновыми иголками.

– Слышишь, вода журчит? – спросила Денна.

Я кивнул.

– Мне бы действительно не помешало напиться, – сказал я. – И умыться немного.

Мы, не сговариваясь, оставили поиски – нам обоим не хотелось сознаваться, что мы только рады их бросить, но при этом оба нутром чувствовали, что все это напрасно. Мы пошли вниз по склону, на звук бегущей воды, и наконец, пробравшись через густую сосновую рощицу, вышли к славному, глубокому ручью футов в двадцать шириной.

Отходами литейного производства от воды не пахло, так что мы напились, и я набрал воды в бутылку.

Я знал, как это бывает в историях. Когда молодая пара приходит к реке, все знают, что должно случиться дальше. Денна пойдет купаться по другую сторону вон той елки, на песчаном бережку. А я скромно отойду подальше, так, чтобы мне ее было не видно, но мы могли переговариваться. А потом… потом что-нибудь случится. Она поскользнется и подвернет ногу или порежет стопу об острый камень, и мне придется прибежать на помощь. И тогда…

Но это не была история о свидании двух юных влюбленных у реки. Поэтому я поплескал себе в лицо водой и отошел за дерево, чтобы переодеться в чистую рубашку. А Денна окунула голову в воду, чтобы остыть. И ее блестящие волосы сделались черными, как чернила, пока она не отжала их руками.

Потом мы уселись на камень и стали отдыхать, болтая ногами в воде и наслаждаясь обществом друг друга. Мы съели одно яблоко на двоих, передавая его друг другу после каждого укуса – это почти как целоваться, если ты раньше никогда не целовался.

Ну и я все-таки сумел уговорить Денну спеть. Один куплет из «Пойдем купаться», куплет, который я никогда раньше не слышал – подозреваю, она его тут же при мне и сочинила. Я не стану его повторять: она же мне его спела, а не вам. Ну и, поскольку это история не о свидании двух юных влюбленных у реки, тут он, в общем-то, ни при чем, и я оставлю его себе.

Глава 73 Хрюши

Вскоре после того, как яблоко кончилось, мы с Денной вынули ноги из воды и стали собираться. Я подумывал было пойти босиком: ногам, которые бегали по тарбеанским крышам, даже самая колючая лесная подстилка нипочем. Но я не хотел выглядеть некультурным, и потому натянул носки, невзирая на то что они были влажные и липкие от пота.

Зашнуровывая башмак, я услышал в лесу слабый шум, где-то за купой толстых сосен.

Я тихо протянул руку к Денне, коснулся ее плеча, чтобы привлечь внимание, и прижал палец к губам.

«Что такое?» – беззвучно спросила она.

Я подошел ближе, осторожно ступая, чтобы производить как можно меньше шума.

– Я, кажется, что-то услышал, – сказал я, наклонившись голова к голове. – Пойду посмотрю, что там.

– Черта с два! – шепнула она. Ее лицо белело в тени сосен. – Именно это сказал мне Ясень вчера ночью, перед тем как уйти. Пропади я пропадом, если допущу, чтобы и ты у меня тоже исчез.

Я не успел ответить: за деревьями снова послышался шум. Зашелестел подлесок, хрустнула упавшая сосновая ветка. Шум становился все громче, и я начал различать, как в лесу сопит и ворочается что-то большое. А потом послышалось низкое, звериное хрюканье.

Это не человек. И не чандрианы. Однако мое облегчение продлилось недолго: я снова услышал хрюканье и треск. Дикий кабан – наверное, к реке направляется.

– Спрячься за меня, – сказал я Денне. Большинство людей не представляют, насколько опасны дикие кабаны, особенно по осени, когда самцы бьются, выясняя, кто тут главный. И симпатия тут не поможет. У меня не было ни источника, ни связи. У меня даже крепкой палки при себе не было. Удастся ли его отвлечь несколькими оставшимися у меня яблоками?

Кабан протиснулся через свисающие ветки соседней сосны, фыркая и похрюкивая. Он был, наверное, вдвое тяжелее меня. Подняв глаза и увидев нас, он издал громкое гортанное хрюканье. Зверь задрал голову, подергивая пятачком, пытаясь уловить наш запах.