Имитация науки. Полемические заметки

Специфику современной ситуации на Дальнем Востоке Л. Е. Бляхер трактует в русле развиваемой концепции. По его представлению, проблема заключается в том, что

«действия управляющих строятся на ином мифологическом основании, нежели действия управляемых»[261].

Иными словами,

«действия центра, исходящего из “внешних” представлений о регионе, не могут быть адекватно осмыслены социальным сообществом региона и потому отторгаются. “Мы” управляемых локализуется в регионе (дальневосточники), государство же начинает восприниматься как “они” (“Москва”, “Запад”). Более того, поскольку дальневосточники ощущают себя, прежде всего, гражданами РФ, действия “Москвы”, “Запада”, оказываются внешними по отношению не только к Дальнему Востоку, но и к России в целом, осмысляясь как немотивированное структурное насилие, систематическое вторжение в приватную сферу жизни человека»[262].

Вообще-то в эти действия входит и предоставление ряда льгот для дальневосточников (или хотя бы их части). Например, из федерального бюджета финансируется такая льгота для работающих граждан, как бесплатный проезд раз в два года в любую точку нашей отнюдь не маленькой страны. Пенсионеры имеют право приобретать билет на проезд по России со скидкой 50 процентов. И непохоже, чтобы такие действия центральной власти осмысливались жителями нашего региона как «немотивированное структурное насилие, систематическое вторжение в приватную сферу жизни человека». Другой факт. В Амурской области развернуто строительство космодрома «Восточный». Заметим, не по инициативе жителей Благовещенска и не по желанию хабаровчан, а по воле Москвы. И не видно признаков того, что эти действия отторгаются местным населением. Напротив, есть все основания считать, что они встречены с неподдельным энтузиазмом.

На это можно возразить, оставаясь в рамках парадигмы Л. Е. Бляхера, что «конфликт мифологий» не носит тотального характера. Отторжение возникает там и тогда, где и когда «мифология региона» противоречит «мифологии» центра. Если же они совпадают, то никакого отторжения, естественно, нет. Но это возражение не спасает парадигму, поскольку оно не отвечает на вопрос о причинах, порождающих совпадение или, напротив, «конфликт мифологий». Если же вопрос поставить в такой плоскости, то становится очевидной уязвимость всей теоретической конструкции автора. В основе любой «мифологии» лежит материальный интерес – вот фундаментальный факт, который старательно не замечает Л. Е. Бляхер. Представления людей не из вакуума возникают, они – отражение реальных условий бытия, их экономических интересов. От того, что мы назовем эти представления мифом, они не оторвутся от своей земной основы. Конечно, это отражение может быть и не очень адекватным, и даже очень неадекватным, но оно все равно вторично по отношению к объективным факторам социальной действительности. Не нами сказано: общественное бытие определяет общественное сознание. Забвение этой азбучной истины материалистического понимания общественных процессов приводит к умножению сущностей сверх необходимого, что категорически запрещено «бритвой Оккама». «Конфликт мифологий» – сущность, не нужная для объяснения коллизий, возникающих во взаимоотношениях между центром и регионами. Она явно избыточна и должна быть элиминирована из подлинно научного объяснения социальной реальности.