Имитация науки. Полемические заметки

Эта предзаданность результата проявляется, в частности, в том, что С. А. Королев не способен дать целостное, внутренне завершенное изображение житейских ситуаций, которые он сделал предметом своего анализа. Его представления о жизни в общежитии носят умозрительный, книжный и потому доктринерский характер. Данный факт можно объяснить, конечно, отсутствием у С. А. Королева живого опыта проживания в общежитии. Однако более вероятное объяснение состоит в том, что автор и не ставил своей целью постижение истины. Его задача – подобрать иллюстрации к заранее заготовленному набору обвинений.

Цель сочинения С. А. Королева – показать, что советское общежитие – это некий сколок, микрокосм общества, основанного на «регламентирующих технологиях», т. е. общества, подавляющего свободу человека. Причем более всего автора почему-то заботит свобода «сексуальной практики».

В отличие от С. А. Королева, я не имел возможности изучать архивы общежитий, но этот изъян моей компетенции восполняется значительным стажем проживания в общежитии, составляющим в общей сложности 7 лет. Первая часть этого срока приходится на 1967–1969 гг., т. е. почти на тот же период, который рассматривается в статье (1968–1970 гг.). Указанное обстоятельство дает мне полную возможность сравнивать описание С. А. Королева с собственными впечатлениями.

Одно довольно сильное, хотя и подзабытое, впечатление относится, правда, к более позднему периоду. Если быть точнее, к 1976 г. Тогда я был слушателем Института повышения квалификации преподавателей общественных наук при Уральском университете (г. Свердловск, ныне Екатеринбург), а проживал в Кургане. Мне выделили место в отличной двухместной комнате в аспирантском общежитии. Естественно, время от времени я наведывался в выходные дни домой, что было несложно, ведь расстояние от Свердловска до Кургана – всего-то семь часов езды на поезде. И вот однажды я возвращаюсь в понедельник утром из очередной поездки, стучусь в дверь своей комнаты, а мой сосед меня не пускает. Он, видите ли, с дамой. Ему, так сказать, пришла в голову фантазия реализовать свою сексуальную свободу. А что оставалось мне? Голодному, небритому, не отдохнувшему ни минуты после утомительной поездки, тащиться с чемоданом на занятия. Вот так в действительности выглядит «свобода сексуальной практики», об отсутствии которой в общежитии советских времен печалится ведущий научный сотрудник Института философии.

Понятие «сексуальная практика», столь полюбившееся С. А. Королеву, абстрагируется от моральной стороны человеческих взаимоотношений. Оно органично для постмодернизма, который не желает видеть разницы между истиной и ложью, трусостью и геройством, красотой и безобразием, добродетелью и пороком, целомудрием и развратом. Для постмодерниста вся жизнь человеческая оказывается какой-то условностью, игрой, потехой, спектаклем. И целомудренное соитие любящих супругов, и случайная связь двух малознакомых людей, каждый из которых назавтра забудет о существовании другого, – всё это не что иное, как «сексуальная практика». Принимая сию терминологическую новацию, С. А. Королев принимает и вытекающий из нее моральный релятивизм, т. е. фактически становится на позиции оправдания распутства. Какое все-таки счастье, что С. А. Королев добывает себе средства к существованию сочинением научных статей, а не работой в качестве коменданта общежития!

В многочисленных реальных общежитиях советских времен на должностях комендантов работали вполне вменяемые здравомыслящие люди, имеющие, как правило, самое туманное представление о философии, но обладающие достаточным житейским опытом, чтобы понимать, где серьезные отношения, а где – просто похоть. И у студентов, при всей малости их жизненного опыта, хватало на такое различение ума. В общежитиях сформировалось немало студенческих семей, причем не составляет секрета, что у значительного количества пар реальное супружество началось до формального заключения брака. В студенческом общежитии, в котором довелось проживать мне, имелись комнаты на двоих, они-то и были тем пространством, где начинали свою совместную жизнь будущие счастливые супруги. Скрыть такие факты было невозможно, да они и не скрывались. Нельзя сказать, чтобы подобное добрачное сожительство вызывало восторг у администрации вуза, но оно не расценивалось как проявление аморализма; никаких санкций в отношении пар, состоящих в фактическом браке, не предпринималось.

Постоянно апеллирующий к «рациональным доводам» и «нормальной логике», С. А. Королев сам не может в своих построениях свести концы с концами. С одной стороны, он противопоставляет советскому обществу (а общежитие, как уже отмечалось, – сколок общества в целом), в котором не допускалась «свобода сексуальной практики», какому-то иному, хорошему обществу, где такая свобода существует. Но, противореча сам себе, он заявляет на с. 42, что любая власть стремится не допускать свободы распоряжаться собственным телом. Но если такова природа любой власти, то почему особые претензии предъявляются к власти советской?