Император Август и его время

Если верны сведения Светония и Диона Кассия, то поведение Октавиана следует признать недостойным. Глумиться над телом мёртвого врага у римлян всегда считалось проявлением варварской дикости. В обращении с пленными триумвиры также вели себя по-разному. Антоний лишь велел казнить Гортензия – непосредственного убийцу своего родного брата Гая. К остальным же явил великодушие. А об Октавиане Светоний сообщает, что «вымещая свою ярость на самых знатных пленниках, он еще и осыпал их бранью. Так, когда кто-то униженно просил не лишать его тело погребения, он, говорят, ответил: «Об этом позаботятся птицы!» Двум другим, отцу и сыну, просившим о пощаде, он приказал решить жребием или игрою на пальцах, кому остаться в живых, и потом смотрел, как оба они погибли – отец поддался сыну и был казнен, а сын после этого сам покончил с собой. Поэтому иные, и среди них Марк Фавоний, известный подражатель Катона, проходя в цепях мимо полководцев, приветствовали Антония почётным именем императора, Октавию же бросали в лицо самые жестокие оскорбления»[460].

Нельзя не признать, что Октавиан своим поведением и во время сражения на Филиппийских полях, и отношением к телу погибшего Брута, и обращением с пленными показал себя во всех смыслах отвратительно. Даже не соблюл многовековой римской традиции уважения к доблести поверженного врага! Конечно, Филиппы доставили ему слишком много огорчений! По молодости он, похоже, ещё не научился сдерживать худшие свои эмоции и прятать самые дурные черты своей натуры. К сожалению, полномочия триумвира, каковых его жалкое поведение на войне вовсе не лишало, позволяли ему все самые скверные свои настроения проявлять. Внутренняя его жестокость, способность ею даже упиваться, впервые вырвавшиеся у него наружу в страшные дни проскрипций, проявились вновь. Но в первом случае все триумвиры были по-своему «хороши». Здесь же наследник Цезаря явно проигрывал на фоне Антония.

Главного триумвиры на Филиппийских полях достигли: силы противников цезарианцев были повержены навсегда. Да, это не стало окончанием гражданской войны. Но она перешла отныне совсем в иную плоскость. Теперь друг другу будут противостоять противники, стремящиеся к одной и той же цели – к единовластию. Провозглашаемое «Восстановление Республики» воспринималось всеми триумвирами менее всего как возврат к былому господству сенатской олигархии. Их идеалом мог быть только Цезарь и единовластное правление. О форме этого правления никто из них, естественно, пока задумываться не мог – сначала надо было обрести заветное единовластие, а уж затем действительно навести государственный порядок в Республике. Как это будет происходить, пока никому не могло быть ясно. Хотя каждый из триумвиров, конечно же, желал оказаться единственным победителем, используя свои сильные стороны. У Антония таковыми были военный талант и популярность в войске, Филиппийскими полями подкреплённая. Октавиан – главный наследник божественного Юлия и его божественный же потомок.

Слабее выглядел Лепид. Но и он, как выяснится, не лишён был властолюбия.

Глава III Нежданная тетрархия. Вызов «сицилийского владыки»

Итак, триумвиры торжествовали победу. Сопротивление «республиканцев» на суше после битвы у Филипп и гибели Кассия и Брута прекратилось. Репрессии коснулись немногих из верхушки поверженного воинства. Иные последовали печальному примеру своих предводителей. Рядовые же воины массово перешли на сторону победителей. В этом нелепо видеть нечто малодостойное и предательское. Ведь они пусть под новым командованием продолжали служить Риму. Путь Брута и Кассия оказался ошибочным, потому и привёл их к гибели. Но римский воин обязан служить Римской державе. А ведь триумвиры с памятного 27 ноября 43 г. до н. э., согласно закону плебейского трибуна Публия Тиция, получили власть на пять лет именно для обустройства Республики. Потому переход бывших солдат Брута и Кассия к Антонию и Октавиану должен был этому благородному делу и служить. А то, что было ранее, надо забыть и простить. Силы триумвиров пополнили одиннадцать легионов пехоты и четырнадцать тысяч конницы. Распределили они их следующим образом: Антоний получил шесть легионов и десять тысяч конницы, Октавиан – четыре тысячи всадников и пять легионов пехоты, два из которых тут же уступил Антонию. Взамен он должен был получить такое же число воинов из тех, кого Антоний оставил для безопасности Италии и Рима под началом Калена[461]. Дальнейшие действия триумвирам виделись так: Антоний должен был восстановить порядок на Востоке, Октавиан же обязался «отвести в Италию ветеранов и расселить их на муниципальных землях»[462]. Так предполагалось провести в жизнь ранее данное ветеранам легионов обещание предоставить им участки земли, изъятых у восемнадцати наиболее богатых земельными владениями италийских городов.