Император Август и его время

А вот на морские силы «республиканцев» триумвирам наложить свою руку не удалось. Гней Домиций Агенобарб сохранил под своим командованием часть флота, не пожелал подчиниться победителям и крейсировал по Ионическому и Адриатическому морям, досаждая, где только мог, триумвирам. Только в 40 г. до н. э., осознав очевидную полную бесперспективность своего дальнейшего противостояния сокрушителям «римской свободы», он счёл за благо подчиниться Марку Антонию. Другой же «республиканский» флотоводец Стаций Мурк с морскими силами, столь успешно действовавшими против флота триумвиров, «вместе со всей доверенной ему частью войска и кораблями направился к Сексту Помпею»[463]. И без того мощные военно-морские силы владетеля Сицилии получили существенное подкрепление. К Помпею бежали и иные воины из разбитых при Филиппах войск Брута и Кассия, родственники проскрибированных, сами уцелевшие из тех, кто угодил в проскрипционные списки. Секст, как мы помним, принимал всех без разбора, включая десятки тысяч беглых рабов. Справедливы здесь слова Веллея Патеркула: «Обездоленным подходил любой предводитель, ведь судьба не предоставила выбора, не указала убежища, а тем, кто бежит от бури, и якорная стоянка кажется гаванью»[464].

Усиление и без того немалого флота Помпея всё более и более ухудшало положение населения Италии. Оно и так крепко пострадало от поборов триумвиров на ведение гражданской войны с Брутом и Кассием. Проскрипции благополучию италийцев тоже не благоприятствовали. А господство сицилийского флота в Тирренском море крайне затрудняло доставку в Италию и Рим хлеба. Массовое бегство рабов к Сексту Помпею, активно им поощряемое, также скверно сказывалось на сельском хозяйстве полуострова, ибо в большинстве своём они ранее трудились на полях. Потому разорение землевладельцев становилось массовым. Наконец, многие из тех, кому не удалось добраться до заветной Сицилии, создавали разбойничьи отряды, безжалостно грабившие и купеческие обозы, и отдельных торговцев, и просто людей с достатком, отважно в одиночку путешествующих, нападали на виллы и грабили их. Властям же Республики, занятым решением глобальных задач гражданской войны, было как-то, увы, не до борьбы с преступностью на дорогах Италии, даром, что она была основой Римского государства. Для триумвиров в целом, а для Октавиана в особенности, ибо он возвращался как раз в Италию, главнейшей задачей представлялось удовлетворение всё растущих запросов растущей же армии. Нельзя было забывать о ветеранах с их требованиями. Невыполнение данных обещаний могло стать роковым.

В конце 42 г. до н. э. Октавиан возвратился в Рим из Македонии, причём опять больной и весьма серьёзно. В Брундизий он прибыл в таком жалком состоянии, что немедленно распространился слух о его смерти. Но молодой Цезарь в очередной раз одолел болезнь. Выздоровев, Октавиан начал энергично действовать. Прежде всего он предъявил людям Антония его собственноручное письмо, где тот сообщал о решении передать под командование Октавиана два легиона, ранее бывшие под началом Калена. Италия теперь должна была находиться под управлением Октавиана, а третьему триумвиру – Лепиду была оставлена Африка, где ему надлежало навести порядок, поскольку и её коснулась гражданская война[465]. Африку обязательно надо было надёжно контролировать, ибо была она хлебной житницей Республики, богатейшей сельскохозяйственной провинцией – наследие Карфагена! Не зря когда-то сенат римского народа постановил перевести на латинский язык с пунического трактат карфагенянина Магона о сельском хозяйстве!

Октавиан тем временем организовал распродажу остатков конфиската – имущества проскрибированных. Теперь ему предстояла наисерьёзнейшая и сложнейшая задача: произвести наделение землёй для поселения во вновь основанных колониях солдат-ветеранов[466].