Император Август и его время

Что и говорить, обстановка в Италии пред началом раздачи обещанных ранее триумвирами ветеранам земель была неблагоприятной. И в самом тяжёлом положении из трёх правителей государства оказался Октавиан, поскольку именно он, ответственный за Италию, должен был все эти аграрные преобразования проводить. Прежде всего, выяснилось, что далеко не все намеченные земли можно реально раздать. Пришлось из их состава вывести владения ряда богатейших сенаторов и всадников, протестовавших против изъятия их земель под новые колонии. Раздражать и дальше элиту Октавиан не решился и вынужденно пошёл латифундистам на уступки. Более того, и из числа восемнадцати городов, чьи земельные угодья были намечены для раздачи, два города – Регий и Гиппонию – пришлось вывести из этого списка[467]. Аппиан даёт яркую картину положения дел в Италии и общественных настроений в это крайне непростое для молодого триумвира время: «При составлении списков войска для поселения в колониях и при раздаче ему земель у Цезаря возникли затруднения. Солдаты просили дать им те города, которые как лучшие были им выбраны еще до войны; города же требовали, чтобы колонии были распределены по всей Италии или чтобы они получили наделы в других городах, а за землю требовали платы с получающих ее в дар. А денег не было. Тогда все обиженные, молодёжь, старики, женщины с детьми, стали стекаться в Рим; сходясь группами на форуме или в храмах, они с плачем говорили, что, не совершив никакого преступления, они, жители Италии, изгоняются со своих земель и от своих очагов, словно они проживали во вражеской стране. Слыша это, римляне негодовали и скорбели вместе с ними, так как понимали, что война велась не ради пользы Рима, а в интересах правителей, желавших произвести государственный переворот. Награды раздавались и колонии учреждались для того, чтобы более уже не возрождалась демократия, так как устраивались для правителей поселения наёмников, готовых на всё, чего бы от них ни потребовали»[468].

Октавиан надеялся погасить недовольство италиков, выплачивая денежные компенсации бывшим владельцам земель, которые роздали солдатам, но средств явно не хватало[469]. Он пытался оправдать свои действия перед ущемлёнными городами государственной необходимостью таких мер. Те же не очень в это верили. Все понимали, что новая власть за их счёт пытается решить свои собственные проблемы – обеспечить себе поддержку солдатской массы. Некогда, кстати, Луций Корнелий Сулла расселил на италийских землях своих ветеранов, чем обеспечил себе прочность власти в Риме: «В Италии к его услугам были 120 000 человек, недавно служивших под его начальством и теперь получивших от него большие подарки, обильные земельные наделы; в его распоряжении были в Риме 10 000 корнелиев (рабы, получившие свободу по воле Суллы – И.К.) и прочий народ, принадлежавший к числу его сторонников, преданный ему, страшный для других; все они как действовавшие раньше вместе с Суллой видели свою безопасность в том, чтобы он долго жил»[470].

Октавиану действовать подобно Сулле было много сложнее. В Италии в его время свободных земель практически не было. Не зря в Риме ходила шутка, что осталось только одно ещё никому не выделенное земельное угодье – Марсово поле в самой столице. Оно, как известно, исторически предназначалось для воинских упражнений молодёжи и на нём же происходили выборы высших магистратов Республики центуриатными комициями.

У Суллы не было и денежных проблем: богатая добыча после победной Первой Митридатовой войны (89–85 гг. до н. э.) и «доходы» от проскрипций обеспечили ему замечательную прочность финансового положения. У Октавиана же не было и не могло быть никакой богатой добычи, ибо гражданские войны даже победителям приносят сплошные убытки. Проскрипционные «доходы» надежд не оправдали. Создать себе поддержку среди массы новых либертинов не представлялось возможным, поскольку одни рабы убежали к Сексту Помпею, а остальные нужны были их владельцам, каковых обижать не следовало. Вот и приходилось Октавиану воздействовать на италиков уговорами, а на солдат упрёками. Но, не будучи должным образом материально подкреплёнными, и на первых, и на вторых действовали они плохо. Солдаты, понимая, насколько новая власть, каковую в Италии для них олицетворял Октавиан, в них нуждается как в своей опоре, относились к триумвиру с откровенным пренебрежением.