Император Галерий: нацлидер и ставленник тетрарха. Книга вторая. Лавры не жухнут, если они чужие

– Добирайся! Это тебе, но мой дембельский аккорд! Азармедохт надо вытащить из плена любыми способами. Любыми! – взъярился Нарсе. – Мне Ахура Мазда напрямую без посредничества Заратустры открыл великую истину, что через столетия её ипостась станет первой сасанидской царицей-шахбану Ирана и не-Ирана. Не справишься с задачей – пеняй на себя!

«Не справлюсь, – подумал великий визирь, подобострастно улыбаясь своему пока ещё повелителю. – Однако пенять на себя будешь ты, а не я! Но… отлично, что аккорд твой! Держишь-таки слово купеческое… эээ… царское!» – но вслух взмолился:

– О великий шахиншах, не велите казнить, велите миловать! Мне вот Ахура Мазда поведал, что Азармедохт будет лишь второй сасанидской императрицей Персии. Первой станет другая -дохт, шахбану Боран! Именно о Борандохт некий Фирдоуси напишет: заботливо, мудро царила жена, державу от гроз ограждала она.

– Прикуси язык, а не то вырву, я пока ещё твой прямой начальник! Ты же не хочешь сказать, что я сделал ставку не на ту лошадь?! – забрызгав ядом, прошипел шахиншах, замандражировав и вспомнив, как отправил на плаху некую деву по имени Борандохт, уверявшую, что она его, Нарсе, родная сестра и через века её ипостаси грядёт великое будущее стать первой Иранской царицей-Сасанидкой.

…Начинало смеркаться.

– Азъ есмь Царь! Царь царей! – громыхнул ирано-персидский повелитель, величаво подымаясь с трона и давая понять, что приём окончен. Больше всех остальных после этой фразы напрягся вазург-фраматор. Но все молились в робости великой, чтоб фарр не мерк над истинным владыкой.

Фарр в образе барана и был судьбой шахиншаха Нарсе.

Ночью к шахиншаху снова явился Гипнос.

«Все страны как страны, сопредельничают и беспредельничают друг с другом, и только Иран и не-Иран граничит с Ахура Маздой, ну, и еще с варварским Римом», – погружаясь в грёзы, внезапно подумал Сасанид, словно озаряясь внутренней вспышкой.

Это был сигнал свыше.

Гипнос рвал и метал.

Уроки Диоклетиана

«Я повествую только о своём:

Что в жизни много разного, и в нём

Мы усмотреть должны все краски бытия и быта,

Чтоб не остаться у разбитого корыта…»

Омар Хайям. Рубайят

В тронном зале никомедийского дворца восточного римского августа Диоклетиана, вселенского Господина и Бога, с утра собрался весь цвет гражданского и военного менеджмента империи, кого столь наскоро объявленный приём по счастью застал в столице и её окрестностях: дуксы, викарии диоцезов, начальники провинций; щеголеватые наследные с породистой родословной и совсем безродные селюкско-рогулистые сенаторы – клариссимы, стектабили, иллюстраты и нобилиссимы; всадники-эгрегиаты и перфектиссиматы; вельможи и всякая высокопоставленная интриганистая придворная шушера – препозиты, магистры того-сего и комиты его же. Обладавшие инсайдом, чтобы быть поближе к телу и откликнуться по первому свистку, посвистыванию или присвистыванию, подготовились заранее, прикинувшись ветошью и толкаясь, кто в одиночку, кто кучками вокруг да около царских чертогов в предпоследний и последний перед приёмом дни. Ничто так не пробуждает и не подпитывает жажду жить хорошо, как наглядный и практичный пример другой людины, которая тоже ничего не делает, но живёт ещё лучше.

– Пусть мы и не грядущий в туманных веках Николай Второй из Третьего Рима, а Диоклетиан Первый из Рима Первого, повелеваем назначить Сикория Проба главой делегации на переговорах с нечестивыми и проигравшими войну персами! – громогласно и официозно объявил главный тетрарх Римской державы, после чего, повернувшись непосредственно к Галерию, принялся, словно лично ему, ненавязчиво внушать, по-отечески поучая изяществу тонкой дипломатии. – Рим должен приобрести Интилену, Софену, Арзанену, Кордуену и Забдицену. Пять областей – столько, сколько пальцев на моей правой, впрочем, и на левой кисти тоже! Кто не верит, может пересчитать на своих руках, коли знаком с азами арифметики. Граница между Римом и Персией должна пройти по Тигру, а между Арменией и Персией – по Мидии! Коли должна, пусть и пройдёт, такова моя воля… эээ… об этом веками мечтал наяву и грезил во снах, насылаемых Гипносом и Морфеем, римский народ! Армения тоже навечно должна стать нашей, пусть и не провинцией, но отныне и во веки веков только Рим сможет назначать или утверждать её нынешнего и грядущих царей! Если они когда-либо начнут бухтеть, пыхтеть, возбухать, возникать или тем паче взбрыкнут под седоком, посчитав его слишком тяжёлым – спишем на безвозвратные потери! Потомственные царские рода всегда многочисленны, претенденты на престолы никогда не переводились, а незаменимых у нас нет! Но сии цари не должны чувствовать себя нашими марионетками, поэтому давайте относиться к ним по-Божески, как к людям если не первого, то третьего сорта и со всем почтением…