Императорская Россия в лицах. Характеры и нравы, занимательные факты, исторические анекдоты

Федор Павлович Вронченко, достигший чина действительного тайного советника и должности товарища министра финансов, был вместе с этим, несмотря на свою некрасивую наружность, большой волокита: гуляя по Невскому проспекту и смежным улицам, он подглядывал под шляпку каждой встречной даме, заговаривал, и если незнакомки позволяли, охотно провожал их до дома.

Когда Вронченко, по отъезде графа Канкрина за границу, вступил в управление министерством финансов и сделан был членом Государственного совета, князь Меншиков рассказывал:

– Шел я по Мещанской и вижу – все окна в нижних этажах домов освещены и у всех ворот множество особ женского пола. Сколько я ни ломал головы, никак не мог отгадать причины иллюминации, тем более что тогда не было никакого случая, который мог бы подать повод к народному празднику. Подойдя к одной особе, я спросил ее:

– Скажи, милая, отчего сегодня иллюминация?

– Мы радуемся, – отвечала она, – повышению Федора Павловича.

* * *

В начале 1844 года Канкрин слег в постель. В это время великая княгиня Елена Павловна, при встрече с Меншиковым, начала с ним разговор обыкновенным вопросом: «Не слышно ли чего нового?»

– Приятного, – отвечал князь, – ничего не слышно; но если ваше высочество позволит доложить вам неприятную новость, так, говорят, Канкрину сделалось лучше.

(РС, 1870. Т. II)

Граф П. Д. Киселев

В 1842 году, против квартиры министра государственных имуществ П. Д. Киселева, на Мойке, у Почтамтского мостика, построен был временный балаган, в котором показывали панораму Парижа. На вопрос: для чего построен этот балаган, Меншиков отвечал:

– Здесь показывают в миниатюре будущее благоденствие казенных крестьян.

* * *

В 1848 году государь, разговаривая о том, что на Кавказе остаются семь разбойничьих аулов, которые для безопасности нашей было бы необходимо разорить, спрашивал:

– Кого бы для этого послать на Кавказ?

– Если нужно разорить, – сказал Меншиков, – то лучше всего послать графа Киселева: после государственных крестьян семь аулов разорить ему ничего не стоит!

(РС, 1870. Т. II)

В 1847 году последовало учреждение губернских и уездных ловчих. В то время около Москвы появилось множество волков, забегавших даже иногда на улицы столицы. Генерал князь Щербатов, известный своею храбростью и, к сожалению, простотой, бывший в то время тамошним генерал-губернатором, донес об этом государю Николаю I, испрашивая дозволения «учредить облавы для уничтожения волков, или, по крайней мере, для изгнания их в другие смежные губернии». Его величество, получив это оригинальное донесение, рассмеялся и сказал: «Так, пожалуй, он прогонит волков и в Петербург», – и приказал учредить должности ловчих для истребления зверей.

(Из собрания И. Преображенского)

Австрийцы дрались против венгерских мятежников, как и всегда, чрезвычайно плохо, и Венгерскую кампанию окончили, можно сказать, одни русские. В память этой войны всем русским войскам, бывшим за границей и действовавшим против неприятеля, пожалована государем серебряная медаль с надписью: «С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог!» Меншиков сказал: «Австрийский император раздал своим войскам медаль с надписью: «Бог с вами!»

* * *

Гвардия наша в Венгерскую кампанию ходила в поход на случай надобности, но остановилась в Царстве Польском и западных губерниях, а когда война кончилась, возвратилась в Петербург, не услышав и свиста пуль. Несмотря на это, гвардейцы ожидали, что и им раздадут медаль.

– Да, – сказал князь Александр Сергеевич Меншиков, – и гвардейцы получат медаль с надписью: «Туда и обратно!»

(РС, 1870. Т. II)

Князь И. И. Васильчиков

Император Николай Павлович после Венгерской кампании послал князя Иллариона Васильчикова к австрийскому императору с каким-то поздравлением. Император очень хорошо принял Васильчикова и за обедом посадил его подле себя. В конце обеда император имел обыкновение вставать из-за стола и уходить в кабинет, прося гостей оставаться без него за столом. По уходе императора военный министр, сидевший довольно далеко от Васильчикова, махнул ему рукою, призывая его к себе; Васильчиков, удивленный и раздраженный таким невежеством, сделал вид, что ничего не замечает; министр повторил движение; Васильчиков повернулся к нему спиною и продолжал беседовать с соседом. Неожиданно подлетает адъютант и говорит:

– Вас министр зовет.

Васильчиков взглянул в ту сторону и, видя, что министр нетерпеливо машет ему рукою, ответил адъютанту:

– Скажите, что я не привык, чтобы меня так звали…

Адъютант, сконфуженный донельзя, пошел с ответом.

Васильчиков не слыхал, что он сказал министру, он видел только, как последний вскочил из-за стола и вышел вон из залы. Минуту спустя адъютант вернулся к Васильчикову.

– Вас господин министр к себе просят.