Императорская Россия в лицах. Характеры и нравы, занимательные факты, исторические анекдоты

На Русско-турецкой войне

Император Александр II решил разделить в 1877 году на Дунае в Болгарии со своим войском тяготы и опасности войны.

Наша армия должна была действовать в разоренной местности, вообще малонаселенной, где не существовало ни торговли, ни промышленности. Отсутствие жизни, признаков цивилизации ставило войска в безвыходное положение. Военные события превратили страну, богатую природой, в пустыню, где башибузуки истребили целые деревни, перерезав и разогнав жителей, не оставив камня на камне. В Болгарии царил один ужас! Следовательно, государю предстояло жить наравне со всеми под открытым небом, в палатке или в полуразрушенных мазанках.

Эта поездка императора не могла походить на пребывание государя Александра Павловича в армии в 1814−1815 гг. Его величество ехал также и с совершенно иной целью…

Его задачей не было стать во главе победоносной армии и руководить ее действиями, чтобы приобрести лавры военачальника или насладиться собственною славою, являясь при въездах в большие города и даруя им жизнь и свободу. Нет, все это он предоставил своему брату – главнокомандующему – и доблестным войскам…

– Я еду братом милосердия, – говорил государь многим в Петербурге.

Этими словами он ясно указал то место, которое желал занять среди участников кампании…

Пребывание государя в тылу армии продолжалось восемь месяцев, и он явил себя там действительно незаменимым, несравненным и всеобщим… Не братом, а отцом милосердия.

* * *

Император Александр Николаевич в начале кампании, выходя из палатки, где лежали труднобольные, на прощание пожелал им поскорее выздороветь. Совершенно неожиданно для всех в ответ на это пожелание прокатилось дружное:

– Рады стараться, ваше императорское величество!

Государь горько улыбнулся и промолвил:

– Не от вас это зависит!

* * *

После взятия Плевны, наградив всех отличившихся, государь подумал и о себе.

Утром 29 ноября, собираясь в Плевну, император спросил графа Адлерберга:

– Как ты думаешь, это ничего, если я надену георгиевский темляк на саблю? Кажется, я заслужил.

Приехав в Плевну уже с георгиевским темляком, государь подошел после молебна к великому князю Николаю Николаевичу и сказал:

– Я надеюсь, что главнокомандующий не будет сердиться на меня за то, что я надел себе на шпагу георгиевский темляк на память о пережитом времени.

Узнав о награде, которую сам себе выбрал государь за полугодовые усиленные труды, опасности и лишения войны, офицеры Почетного конвоя решили поднести ему золотую саблю. К несчастью, настоящую золотую саблю негде было взять, а потому офицеры решили временно поднести обыкновенную золотую саблю без надписи, с тем, чтобы в Петербурге заменить ее другою.

Второго декабря, принимая офицеров конвоя с саблей, государь произнес:

– Я очень доволен и этой саблей, и другой мне не нужно. Искренне благодарю вас за эту дорогую память о вас и еще раз спасибо за службу.

(Из собрания И. Преображенского)

Генерал М. Д. Скобелев

Михаил Дмитриевич Скобелев был человек крайне вспыльчивый. Вспыливши, он был иногда не воздержан на словах, но умел заглаживать свою невоздержанность, как никто другой. Много среди войск кавказского округа ходило рассказов о его рыцарском заглаживании своей вины. Вот один из образчиков.

Был январь месяц 1881 года, русские траншеи железным кольцом охватили текинскую крепость Геок-Тепе… Готовился штурм… Но, прежде чем отважиться на это смелое предприятие, решено было произвести самую тщательную рекогносцировку крепости; рекогносцировка крепостного рва выпала на долю молодого прапорщика М.

– Смотрите, встретите неприятеля, не ввязывайтесь в бой, а отступайте, – напутствовал молодого офицера начальник штаба полковник Куропаткин.

Отряд прапорщика М. до того был малочислен, что о схватке не могло быть и речи. Едва стемнело, как полувзвод пехоты под командою М. не вышел, а выполз из траншей; ползком прошел он все пространство, отделяющее русскую линию от крепостного рва, тихо спустился в ров, но не успел сделать и десяти шагов, как послышались голоса текинцев. То был ночной дозор, обходивший внешнее пространство крепости, и, судя по голосам, довольно многочисленный. Нужно было исполнить приказание начальника штаба, отступать, и маленький отряд начал свое отступление. Но едва показались очертания русских траншей, как перед молодым офицером точно из-под земли выросла фигура Скобелева.

– Вы откуда?

– Из рекогносцировки.

– Сделали ее?

– Никак нет, отступаем, ваше превосходительство.

– Трус! – громовым голосом произнес генерал и повернулся спиною.

Несчастный, убитый горем офицер хотел объясниться, но разгневанный генерал не хотел ничего слушать и быстро удалился.