Императорский безумец

Латроб. Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Дорогие молодожены! Я ведь теперь живу в Тарту, приехал случайно и узнал — я ведь тут чужой — der ungeladene Gast — но не смог не зайти (передает невесте цветы и целует Анне руку). От всего сердца желаю счастья, от всего сердца — счастья! Но половина цветов (подходит к Ээве) — в знак особого уважения — восхитительной госпоже Бок (отдает ей цветы, целует руку). И разрешите мне сказать несколько слов всем присутствующим (его слушают кто где). Дорогие молодожены, дорогие друзья! Желаю жениху, землемеру в прошлом и, как мы знаем, желающего продолжать свое дело, как говорится, самых ровных дорог жизни! А его невесте — солнечных прогулок рядом со своим дорогим мужем по этим ровным дорогам жизни. И так далее. А теперь я хочу сказать словечко о сестре жениха (поклоняется Ээве). Дорогие гости! Знаете ли вы эту женщину? Она, она… eine vom Himmel gegebene Ersheinung — дарованное небом явление, дама, которая могла бы родиться повсюду, где того пожелал бы господь. Совершенно исключительная женщины! И народ, из которого она вышла, если бы он только лучше осознавал себя, должен был бы считать ее своей героиней… воплощением нежности и непреклонности… (обращается к Тимо) И в этом славном низеньком домике мы имеем честь сидеть рядом с человеком, который в свое время стоял настолько близко к самым сияющим звездам, что никто из нас даже вообразить не может. И поэтому я имею особую часть и счастье пожелать господину Боку, пестуемому заботами очаровательной супруги, наилучшим образом поправиться.

Кто-то выкрикивает. Какая красивая речь! Раздаются жидкие аплодисменты. Гости расходятся от стола. Ээва и Маали хлопочут за столом. Пожилая чета Мяттликов выходят на передний план и садятся в уголке. Старик потягивает трубку. Тимо подходит к ним, кладет руки им на плечи.

Тимо. Отец, а сапоги, которые Ээва прислала мне туда, ты их сшил?

Мяттлик. … Да ведь я не знаю, те ли… Кое-какие я для тебя сшил, это так… пары три небось за эти годы.

Тимо. И овечек, что на подкладку для них пошли, ты их, матушка, выкормила?

Старушка Мяттлик. Ну да, само собой… Да много ли ягнятам корму-то надо…

Тимо. Я еще не успел сказать вам спасибо. Это были самые любимые мои сапоги. Зимою. Там, кажется, с любым человеком случается то, что со мной случалось — душа другой раз в пятки уходила. А когда на ногах у меня твои сапоги были, на душе сразу там тепло становилось, что она снова на место возвращалась (пожимает руки Мяттликам и в свете луча направляется в центр сцены).

Швальбе. (разливает пиво и протягивает Тимо кружку). Господин Бок, прошу вас…

Тимо. Спасибо, я не пью.

Швальбе. (слегка подвыпивший). Вот как, ну да, не потому ли… (пьет сам) Господин Бок, а как там все-таки было? В Шлиссельбурге? Это же безумно интересно…

Тимо. Самое интересное, что я сделал там одно научное медицинское открытие (вокруг Тимо собираются гости). знаете, память человека и его зубы неожиданно между собой связаны. Да-да. Кто неким образом остался без зубов, у того не осталось и памяти. (Эльсе). Ну, дорогой охранник, скоро начнем собираться домой?

Эльси . Как пожелаешь.

Мальм. Ой-ой-ой… Ваша госпожа сестра…

Тимо. Да. Она моя милая охранник. Вы же знаете, что я на привязи. Господин Мантейфель запретил мне приезжать сюда. А госпожа Эльси отвоевала меня. С условием, что мы вернемся вместе.

Эльси . Ой, Тимо, зачем…

Тимо. А почему бы и нет?! Если я писал. всякое тайное государственное действо — это насилие?!

Свет направлен в сторону кладовой справа на переднем плане. Ээва и Якоб встречаются здесь в ходе сервировки стола.

Ээва. Значит все, что ты в Пярну услышал, это то, что капитан Снидер этой осенью не прибудет?

Якоб. Да. Его осенью не будет на Балтике вообще.

Ээва. Тогда весной?

Якоб. Он просил передать, что весной неприменно.

Ээва. (подходит к Якобу). А ты сможешь помочь нам весной? Тебе, наверное, уже надоело ездить в Пярну туда-сюда?

Якоб. Ну знаешь… Помогу. Столько, сколько смогу.

Ээва. Спасибо! (уходит)

В кладовую заглядывает подвыпившая Маали.