Империи песка

– И тебя тоже, Джубар-паша. Неужели ты думаешь, что в дороге я упущу шанс показать тебе туарегское гостеприимство?

– Ты этого не посмеешь! – брызгал слюной паша. – Я не поеду!

– Поедешь!

Мусса подозвал начальника стражи. Вид у того был просто жалкий. Он сознавал, что не сумел защитить хозяина и теперь поплатится за это жизнью. Мусса взвел курок и приставил пистолет к виску паши. Слова, произносимые Муссой, звучали резко и громко, чтобы слышала вся охрана:

– Паша решил нас сопровождать. Мы будем тщательно следить за вами. Если кто-то вздумает последовать за нами хотя бы на расстоянии десяти лиг, я об этом узнаю, и тогда твоему хозяину конец. Ты понимаешь?

– Понимаю, – коротко ответил начальник.

– А тебе бы стоило что-нибудь надеть, – сказал Эль-Хусейну Мусса. – Выглядишь дурак дураком.

Голый посол холодно посмотрел на него.

Спутники Муссы забрались на верблюдов. Мусса взял в левую руку поводья первого верблюда и, продолжая держать пистолет у затылка паши, вывел процессию за ворота оазиса. Их дальнейший путь лежал вверх по склону, мимо поселений, в темноту пустыни. Несколько раз Мусса останавливался и оглядывался. У стен повсюду теснились люди, но никто не делал попыток следовать за беглецами. Отойдя на достаточное расстояние и убедившись, что ни один стрелок, способный послать вдогонку пулю, их уже не видит, Мусса остановился и убрал пистолет за пояс. Он связал Джубар-паше руки и велел садиться в седло. Жирный, обрюзгший Джубар-паша кряхтел и сопел. Он привык к паланкину и забыл, когда ездил на верблюде.

Кое-как усадив пашу в седло, Мусса забрался на своего мехари и поднял голову к небу. Там сияли мириады звезд, обещая перемены. Вокруг простиралась пустыня. Ему захотелось громко засмеяться.

Мы свободны!

Мусса позволил себе немного насладиться новым ощущением. Затем дернул поводья и повел свой маленький караван в ночь.

Муссе пришлось пустить в ход весь свой дар убеждения, чтобы не дать товарищам расправиться с Джубар-пашой раньше времени. Находясь в рабстве, каждый часами изобретал изощренные пытки для человека, вдруг оказавшегося их пленником. Ослушаться Муссу они не смели и потому изводили пашу разговорами.

Когда проезжали мимо колодца, Абдулахи бросил туда камешек. Все слышали тихий всплеск.

– А вот ты будешь громыхать, как каменная глыба, – весело сказал Абдулахи, ткнув пашу в объемистый живот. – Плавать-то умеешь?

– Топить не будем. Сдохнет слишком быстро, – сказал Махмуд, доставая нож. – Есть способ поинтереснее. Давайте скармливать его воронам. По кусочку. Пусть следит за своим исчезновением.

Абдулахи радостно засмеялся:

– При таких телесах ему долго придется смотреть. Сиди, как тебе такой план?

Мусса покачал головой:

– Он нам еще может понадобиться. От мертвого нам никакого толку.

– Нам заложники не нужны, – сплюнул Махмуд. – При такой бешеной скорости, какую ты избрал для нас, преследования можно не опасаться! Недаром туарегов называют безумцами.

Они ехали почти сорок часов, часто меняя верблюдов, прежде чем устроили привал. У Махмуда ломило поясницу. Он недооценивал своих берберских соплеменников на юге. Туареги были удивительным народом. Но даже по туарегским меркам их путешествие было необычным. Мусса вел караван через плато, двигаясь от Тимимуна на юго-восток. Казалось, он не испытывал даже признаков усталости. Путь был далеко не самым легким, однако Мусса считал такой путь наиболее безопасным. Здешние холмы были каменистыми, что затрудняло преследование. Он намеревался обогнуть Ин-Салах, который вскоре наполнится людьми паши, и двигаться прямиком к Араку, где туареги устраивали свои осенние лагеря.

Невзирая на столь бешеную скорость передвижения, Мусса не позволял себе расслабляться.

– Свобода мне гораздо милее, чем месть, – сказал он. – Прежде чем отдать вам пашу, я должен убедиться, что за нами нет погони.

– Месть так же сладка, как и свобода! – прорычал Махмуд, но возражать не стал.

Больше всех пашу тревожил Монджо. Этот чернокожий из народа хауса почти не открывал рта и лишь часами пристально смотрел на Джубара. Лицо Монджо оставалось бесстрастным, а темные глаза – непроницаемыми. Все время паши занимали опасения насчет чернокожего. О Монджо он забывал, только когда ломота во всем теле становилась невыносимой. И тогда он стонал.

Когда ели, пищу паше приносил Мусса. Остальные не собирались кормить пленного.

– Я хочу знать имена моих предателей, – сказал ему Мусса.

– Я тебе ничего не расскажу.

– Что ж, ты слышал слова мавра. Если не начнешь говорить, я дам ему полную свободу в обращении с тобой.

Паша с нескрываемым испугом посмотрел на Муссу:

– А если я тебе расскажу?

– Я тебя отпущу, когда настанет подходящее время.

– Как я могу тебе доверять?

– Ну и позабавил ты меня своим вопросом! – засмеялся Мусса. – У тебя попросту нет выбора. Но я привык держать данное слово.

Джубар-паша не стал затягивать с решением. Он начал рассказывать.