Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Как мы уже говорили выше, «нормандской империи» как таковой никогда не существовало, речь идет об историографическом построении начала XX в. Из этого не следует, что люди XI–XII вв. не обращались к словарю имперских символов и понятий, но использовали его, как правило, в политическом дискурсе. С этой точки зрения «нормандская империя» принадлежит к монархиям имперского типа, иными словами, выражаясь языком разработчиков проекта Imperialiter, к странам со «вторичной имперской природой».

Краткий историографический обзор, изложенный выше, должен был напомнить, какие попытки предпринимались и с какими трудностями сталкивались исследователи, пытавшиеся описать в имперских терминах территории под управлением англо-нормандских правителей, а затем королей из династии Плантагенетов[287]. Хаскинс нарек «нормандской империей» то, что отказывался называть «Анжуйской империей», имея в виду происхождение ее основателей. При этом большая часть одноименной главы посвящена правлению Плантагенетов. Джон Ле Патурель, в свою очередь, провел четкую грань между империей нормандцев и империей Плантагенетов. Лишь в самом конце своей книги он называет «совокупность территорий, завоеванных нормандцами» (the whole of the Norman lands and lordships) «империей». Столь громкое название логично завершало повествование о размерах этого государства и подводило черту под рассуждениями о том, что дух завоеваний, проявленный в том числе и нормандцами, лежал в основе империалистических идей всех времен[288]. Словосочетание «нормандская империя» никогда единодушно не принималось историками, ему противопоставляли самые разные термины, в частности «нормандский мир» или «нормандские миры», англо-нормандское «королевство» или regnum, и даже «содружество» (commonwealth)[289]. Большинство из этих определений очень близко к идее империи, но все же не охватывает весь диапазон ее значений.

В словосочетании «нормандская империя» обе части требуют дополнительного осмысления. Слово «империя» вызывает массу вопросов — определенная гибкость этого понятия обеспечила ему долгую жизнь[290]. Мы не будем здесь касаться теоретических споров об имперской идее, но очертим ряд характеристик, актуальных для «нормандского мира». Перечни критериев приводят, как правило, для того, чтобы тут же уточнить их и подчеркнуть, что «ни одна средневековая империя на Западе им не соответствовала»[291]. Имперское правление обычно предполагает насильственное господство одного народа или государства над другим, по крайней мере на начальном этапе. Империя, как правило, использует военную силу и культурное влияние на территориях под прямым или косвенным контролем. Какими бы ни были определения и критерии, исследователи сегодня сходятся в том, что важны скорее формальные и символические проявления имперского характера власти в практиках и репрезентациях, нежели конкретные слова[292].

Определение «нормандский» ставит иной ряд вопросов. Оно отсылает то ли к этносу, существование которого опровергается большинством исследователей, то ли к региону, из которого происходила правившая империей верхушка. Здесь имеет смысл упомянуть так называемый нормандский миф и споры о существовании «нормандского народа» (gens Normannorum), которым посвящена книга Ральфа Дэвиса, вышедшая одновременно с исследованием Ле Патуреля и вызвавшая не меньше споров[293]. Альтернативное определение «англо-нормандский» едва ли может что-то прояснить. Вне зависимости от споров по имперской тематике, использование этого термина для описания имперских элит стало предметом долгих дискуссий. В конце концов исследователи признали его упрощающим реальную ситуацию[294]. Так, Дэвид Бейтс предпочитает говорить об «империи нормандцев», что избавляет нас от ненужного соотнесения империи и этноса. Использованный им термин позволяет подчеркнуть связь государства и доминирующей группы (gens), а также особое место Нормандии в коллективной памяти. Однако еще чаще он прибегает к более нейтральной, избавленной от всяких этнических коннотаций формулировке «империя по обе стороны пролива» (cross-Channel empire), которая подчеркивает тот факт, что Ла-Манш никогда не разделял государство на части. Размышления о термине также наводят на мысли о месте Нормандии и выходцев из нее в политическом образовании, созданном Вильгельмом Завоевателем, а также правомерности концепции «Первой английской империи», предложенной Р. Дэвисом для описания «английского» господства на британских островах[295].

Рождение и смерть империи