Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Структура англо-нормандского государства выстраивалась вокруг фигуры короля. На уровне верховной власти мы можем говорить о централизации. Государь обязан был перемещаться с места на место для того, чтобы самолично демонстрировать свою власть. Когда король отсутствовал в Нормандии или Англии, он должен был делегировать свои полномочия чиновникам или влиятельным придворным, например Матильде Фландрской, супруге Вильгельма Завоевателя. При Генрихе I епископ Роджер Солсберийский, по сути, выполнял функцию вице-короля в Англии[310]. В то же время, как показали недавние работы Марка Хеггера, полномочия Иоанна, епископа Лизьё, в Нормандии были куда более скромными. Наиболее важные решения могли приниматься только королем-герцогом, что обязывало его подданных совершать длинные путешествия, чтобы узнать его волю[311].

Одна из особенностей англо-нормандского королевства заключалась в особом положении его правителей по отношению к французскому королю. Установление общей власти по обе стороны пролива не привело к созданию единого государства, континентальная часть которого была бы независима от французской короны. Несмотря на то что в некоторых нормандских хартиях Вильгельм и Генрих пользовались королевским титулом, в Нормандии они оставались лишь герцогами. Однако священный характер власти монарха не мог упоминаться в одной ситуации, но умалчиваться в другой, поэтому нормандских правителей правильнее назвать «герцогами-королями» (duc royal). Обладатель герцогского титула стоял в одном ряду с монархами, однако он не был королем и тем более императором в своих континентальных владениях, но вассалом французского государя. Естественно, герцоги пытались минимизировать свои обязанности перед сюзереном еще до покорения Англии, но о вассальной присяге не удалось забыть даже после 1066 г. Таким образом, Англия и Нормандия были независимы друг от друга, но связаны общим правителем, что создавало единый образ обеим частям и формировало имперское сознание, не противореча региональным особенностям.

Имперское правление не всегда требует тотальной унификации, но зачастую подразумевает определенное многообразие. Функционирование англо-нормандского государства строилось не только на распределении земель по обе стороны пролива между аристократами и членами королевской семьи. Другие группы населения также были вовлечены в имперскую динамику и умели извлекать из нее выгоду, для чего не требовалось даже пересекать Ла-Манш, как показывает пример добычи камня в Кане. Семейство Витули (Vituli или le Veel), тесно связанное с морскими перевозками между двумя берегами, сыграло важную роль в момент критического противостояния Стефана де Блуа с Жоффруа Плантагенетом и его супругой Матильдой. Витули удалось отговорить Роберта Глостера, единокровного брата и союзника Матильды, от вторжения в Саутгемптон в 1142 г.[312], так как это угрожало их семейным интересам по обе стороны Ла-Манша. Они были клиентами Роберта Глостера, и эта история показывает значение и разветвленность социальных связей, в том числе и между людьми незнатного происхождения, а также их устойчивость во времена кризисов.

Многие исследования пытаются доказать или опровергнуть тезис об особой роли элит, создававших однородное сообщество знати, владевших землями по обе стороны пролива и сплачивавших империю. Работы, написанные в таком ключе, уделяют особое внимание устройству и передаче государственных владений, а также общей заинтересованности владельцев этих территорий в сохранении союза между Англией и Нормандией. Обозначенный ряд вопросов не теряет актуальности, однако отражает лишь один аспект внутриимперской динамики, которую сейчас изучают как систему социальных связей. Сейчас исследователи обращают внимание, скорее, на совокупность отношений между людьми (брак, служба, присяга верности, роль двора и близости к королевской семье в продвижении по государственной и духовной службе, культурные и интеллектуальные связи) и коммеморативные практики, создающие основу функционирования многих из этих структур. Способность придавать этим сетям прочность, сочленять элементы разных уровней и распространять их за пределы территорий под прямым контролем нормандских королей объясняет устойчивость империи. Недавнее исследование трех семей нормандского происхождения, осевших на юге Шотландии, — Соулсов (Soules) из Суля в окрестностях Кутанса, Умфравилей (Umfraville) из-под Дьепа и Вьепонтов (Vieuxpont) из Вьё-Понт-ан-Ож неподалеку от Сен-Пьер-Сюр-Див — показало прочность и жизнеспособность отношений, связывающих переселенцев с родным герцогством, даже если они переезжали в самые отдаленные регионы империи. При этом с некоторыми провинциями, такими как графство Мэн, связи сознательно разрывались[313].

Имперское воображение и символы