Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

Альянс между большевиками и бывшими имперскими экспертами серьезно повлиял на сам процесс формирования Советского Союза. Конечно, наркомом по делам национальностей в советском правительстве и его признанным экспертом по национальному вопросу был Сталин. В таком качестве он задал теоретические рамки советской национальной политики. Но Ольденбург и другие этнографы КИПС фундаментально повлияли на эту политику своей работой над картами, переписями и инвентарями населения. Этот революционный альянс – революционный благодаря своему происхождению и нацеленности на преобразование России в современное государство – был основан на общей для этнографов и большевиков высокой оценке научного подхода к управлению. Однако он не был основан на общей вере в марксистскую идеологию или социализм, а потому с самого начала был непрочным. Ольденбург и его коллеги являлись патриотами государства, для них научное государственное управление было само по себе желаемым результатом, а также инструментом реализации национальных и имперских интересов России. Большевики, напротив, воспринимали научное государственное управление как инструмент осуществления более радикальной революции.

В течение следующего десятилетия большевики и эксперты сотрудничали в распространении советской власти. Во время и после Гражданской войны этнографы КИПС провели десятки этнографических экспедиций, составили новые карты и участвовали в обсуждениях административно-территориального устройства Советского государства. В середине 1920‐х годов этнографы помогли провести 1-ю Всесоюзную перепись населения, позволившую большевикам завершить концептуальное завоевание земель и народов бывшей Российской империи. Решения, принятые этнографами, – например, как определить «национальность» индивида в «азиатских», а как – в «европейских» регионах бывшей Российской империи, какие народы включить в список национальностей СССР и как провести границы в регионах с этнически смешанным населением – фундаментальным образом влияли на советскую политику и практику.

ГЛАВА 2. ПРИНЦИП НАЦИОНАЛЬНОСТИ VERSUS ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ

Эпоха великих открытий давно прошла, но разве преобразование старой России в СССР – не открытие нового континента?

Н. Михайлов. Советская география. 1935

[203]

Между 1917 и 1924 годами Красная армия прошагала тысячи километров, пробольшевистские силы успешно завершили восстания на периферии, а советское правительство зафиксировало территориальные приобретения революции, учредив новые границы и официальную конституцию. Большевики физически отвоевали бóльшую часть территории Российской империи, но формирование Советского Союза лишь начиналось[204]. Новые руководители Советской России планировали не только установить формальный политический контроль над землями и народами бывшей Российский империи. Они намеревались порвать с имперским прошлым и реализовать революционную повестку. В частности, большевики желали решить проблему «многоукладности» – построить социализм на огромной территории с регионами и народами, находящимися «на самых разнообразных ступенях исторического развития»[205].

И большевистские лидеры, и либеральные эксперты, сотрудничавшие с ними с конца 1917 года, ориентировались на Западную Европу и разделяли веру в потенциал научного государственного управления. И те и другие вдохновлялись идеей Просвещения о том, что современное правительство может с помощью экспертного знания революционизировать экономическое производство, социальные структуры и человеческое сознание[206]. И те и другие стремились с помощью этого знания трансформировать бывшую Российскую империю. Организуя рациональную административную структуру и централизованное хозяйственное планирование, новый режим и его эксперты пытались превратить бывшую империю и ее «отсталые» окраины в «федерацию хлопка и льна, угля и металла, руды и нефти, сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности»[207]. Уничтожая традиционные институты и древние родственные узы, они пытались ускорить «эволюционное время» и превратить кочевников Киргизской степи, коренные племена Сибири и неграмотных крестьян Центральной России в культурных граждан-социалистов[208]. Историк Э. Х. Карр утверждал, что «исчезновение старых ориентиров и старых названий, размежевание новых регионов и субрегионов, визиты московских специалистов и экспертов по планированию – все это было зримым символом консолидации революции в деревне»[209]. И эти меры были не только символическими. Советский режим нацелился на преобразование жизни народа посредством новых ориентиров, новых административно-территориальных границ и новых амбициозных экономических планов.