Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

Для местных национальных лидеров вопросы о политической и экономической форме Советского государства были особенно важны, и проект калининской комиссии не удовлетворил их. Это стало очевидным, когда в феврале 1922 года Александров обсудил новый проект с местными национальными представителями, а около трех месяцев спустя – на заседании Наркомнаца[282]. Местные национальные лидеры заявили, что даже исправленный план умаляет «политические права и компетенции» национальных республик и областей и потому в нем «кроется коренное противоречие» с национальной политикой партии[283]. Наркомнац особенно тревожился за мелкие народности, которые могли быть «поглощены» в хозяйственно-административных областях крупными народностями. Чиновники Наркомнаца предсказывали, что нужды экономической модернизации потребуют сосредоточения ресурсов государства в более развитых субрегионах каждой хозяйственно-административной области, тогда как «отсталые народности» в «отсталых» субрегионах «всегда будут в загоне» у своих соседей[284]. Местные национальные лидеры соглашались с этим утверждением. Например, глава Исполкома Чувашской АО жаловался, что Госплан с самого начала руководствовался «только общими соображениями» о РСФСР и ничего не знал об «экономическом положении так называемых в то время „инородцев“»[285].

Пока комиссия Калинина отвечала на критику своей программы районирования, советские лидеры с трудом продвигались к формальному политическому объединению РСФСР с союзными республиками. В декабре 1922 года партия отвергла спорное предложение Сталина – включить союзные республики в состав РСФСР. Вместо этого 30 декабря – на Всесоюзном съезде Советов – РСФСР, Украинская ССР, Белорусская ССР и Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика (ЗСФСР), составленная из Грузинской, Армянской и Азербайджанской республик, вступили в новый Союз Советских Социалистических Республик с центром в Москве[286]. В то время как республики интегрировались в этот союз, споры о районировании оставались по-прежнему жаркими. Оказалось трудно примирить экономическую парадигму с этнографической: например, было неясно, каким образом две предлагаемые экономические области Украины интегрируются в Украинскую ССР в административном отношении. Кроме того, режим все еще не решил, на основе каких критериев – этнографических или экономических – проводить границы между административными единицами низшего ранга внутри РСФСР и других республик. Наркомнац и Госплан продолжали защищать конкурирующие парадигмы; приводя примеры и выставляя аргументы друг против друга, обе стороны вырабатывали свои уникальные подходы к развитию страны под эгидой советской власти.

НАРКОМНАЦ, ЦЕНТРАЛЬНОЕ ЭТНОГРАФИЧЕСКОЕ БЮРО И ПОДДЕРЖИВАЕМОЕ ГОСУДАРСТВОМ РАЗВИТИЕ

Дискуссия о районировании касалась не только административно-территориальной организации Советского государства. Учреждения и на той, и на другой стороне спора называли свои проекты лучшими средствами строительства социализма. И Наркомнац, и Госплан соглашались, что необходимо решить национальный вопрос и уничтожить экономическую отсталость. Вопрос был в том, как этого лучше всего достичь. Наркомнац соглашался с Госпланом, что идеальная федерация – такая, где национальности слились и исчезли, а экономические единицы образовали «одно большое гармоническое целое: мощное социалистическое государство». Но если экономисты Госплана считали, что эти перемены не за горами, то администраторы Наркомнаца, например Семён Диманштейн, полагали, что это будет «далекий процесс, который вряд ли кончится до отмирания нашей планеты». Как отмечал Диманштейн, это «синтезирование» сможет произойти лишь тогда, когда равные национальности добровольно выберут путь «смешения» и «взаимного обогащения народов друг другом». Воспроизводя фразы из знаменитой ленинской критики империализма, он полагал, что пренебрежение этнографическим принципом в промежуточный период приведет к экономической эксплуатации менее развитых народов[287].

Подходы Госплана и Наркомнаца имели в своих важных аспектах много общего. Оба учреждения заимствовали идеи за рубежом, и оба зависели от профессиональных этнографов царского режима в том, что касалось этнографического знания о землях и народах бывшей Российской империи. Оба рассчитывали получить институциональную поддержку в центре и на местах, и оба пытались подвести научный и идеологический базис под свои позиции. Кроме того, каждое учреждение корректировало свои планы и аргументы в ответ на критику с другой стороны. Так, на критику экономической парадигмы со стороны Наркомнаца Госплан отвечал, что его проект не «империалистический», и делал небольшие уступки этнографическим соображениям. На критику этнографической парадигмы со стороны Госплана Наркомнац отвечал, что его проект районирования учитывает соображения экономического рационализма.