Империя страха

Однако оставшимся в живых бандитам уже не было дела ни до остывающего пахана, ни до его верных, но не менее мертвых «рексов», ни даже до недавних противников — они полнос­тью переключились на вновь прибывших непри­ятелей. Так уж устроен человек: в момент новой опасности он напрочь забывает о старых обидах и страхах.

В мгновение ока рассредоточившись, бойцы заняли круговую оборону: кто-то спрятался за деревом, кто-то залег за камнем, а кое-кто про­сто распластался на ровной земле, но все стре­ляли.

Трое друзей тоже были вынуждены упасть на землю под градом сыпавшихся со всех сторон пуль. Несколько секунд они молчали, не в силах произнести ни слова. Первым встрепенулся Антон:

— Что, так и будем здесь лежать, пока нас не перестреляют?

— А что ты предлагаешь? — в свою очередь спросил Гвоздик и хмуро пошутил: — Подста­вить грудь и переть на рожон, как Матросов на амбразуру?

И тут подал голос Иваныч:

— Братцы, есть шанс отсюда выбраться, только вот получится ли?..

— Все одно подыхать, толкай речь, братэло, — высказался вор.

Показав рукой в сторону стоящей метрах в пяти от них темно-синей «Вольво» с распахну­тыми настежь дверями, на которой приехали люди Жбана, Чижов усмехнулся:

— Если удастся добежать до этой тачки и если в ее замке есть ключи, то я обязуюсь вас от­сюда вытащить...

— Слишком много у тебя этих «если», — не­довольно пробурчал Гвоздик и, помолчав секун­ду, угрюмо добавил: — Есть у меня чуйка, что это будут мои последние шаги в этой жизни. Ну да ладно, где наша не пропадала... По крайней мере, если меня шлепнут, то страна не лишится героя и плакать обо мне никто не будет...

— Заткнись ты! — сердито крикнул Антон и повернул голову к Иванычу: — Попробуем?! Да­вай!

Дольше ждать было невозможно, потому как пока что ситуация была непонятной, но в любой момент могли одержать победу либо те, либо эти, или же кто-то другой мог попробовать вос­пользоваться машиной.

Приподнявшись на локтях и коленях, каска­дер резко рванулся вперед — пять метров под кинжальным огнем показались ему нескончае­мой, многокилометровой пробежкой. Но вот она, желанная цель. Оттолкнувшись в послед­ний раз от земли, Иваныч на бреющем полете влетел в распахнутые дверцы.

Оказавшись в салоне, он, к своему огромно­му удовольствию, обнаружил ключи в замке за­жигания — по-видимому, хозяин авто так спе­шил на разборку, что напрочь позабыл о собст­венной тачке. Лежа на переднем сиденье, Чижов передвинул рычаг включения скоростей в ней­тральное положение и запустил стартер — мо­тор, подобно безотказному часовому механизму, тут же отозвался ровным урчанием, сгорая от нетерпения дать волю всем своим «лошадкам».

Перестрелка на миг прекратилась — обе сто­роны явно не ожидали, что кто-то решится про­рываться, и перенесли огонь на темно-синюю иномарку.

Этим удачно воспользовался Лямзин: вско­чив на ноги, он в два прыжка преодолел пяти­метровое расстояние, оказавшись на заднем си­денье «Вольво».

К удивлению как прибывших на черных «Волгах», так и сидящих в машине людей, пули с глухим стуком отскакивали от корпуса автомо­биля, оставляя на оперении иномарки глубокие впадины, но не пробивая ее насквозь.

— Бронированная! — не своим голосом за­верещал каскадер, не в силах скрыть дикий вос­торг. — Юрик, давай!..

Вор на несколько секунд замешкался, и в это время перестрелка вошла в свое «обычное» русло — «быки» жбановской бригады нещадно палили в пассажиров черных «Волг» и наоборот.

Отважившись наконец на решающий бро­сок, Гвоздик встал едва ли не в полный рост и побежал. Шаг... второй... третий... И вдруг Юра ощутил, как в спину впивается что-то горячее, колючее и ужасно болезненное.

Ему оставалось всего лишь два шага — два шага, отделявшие жизнь от смерти. Он так и не смог их пройти, рухнув на пожухлую, растоптан­ную, уже никому не нужную, как и он сам, траву.

В глазах застыл немой вопрос:

— Почему?! Почему я?! Почему сейчас?!

А из машины доносились громкие вопли приятелей:

— Юрка, мать твою так, беги! Беги, Юрик! — задыхаясь и захлебываясь, орал Иваныч.

— Ну давай! — вторил ему Антон. — Ты смо­жешь. Давай, вперед!!!

Но он, Юрий Васильевич Дегтярев — вор по кличке Гвоздик — не мог. Он уже ничего не мог. Единственное, на что хватило его сил, так это на два коротких слова:

— Атас, братва... — большего сказать он был не в состоянии.

Последний крик отобрал у него все силы, и Гвоздик уткнулся лицом в землю, теряя драго­ценную кровь, которая обильно поливала выго­ревшую и жалкую траву.

— Юра!!! — последний раз выкрикнул Чи-жов, мертвой хваткой впиваясь в черный плас­тик руля.

— Двигай, Иваныч, — тихо, но настойчиво потребовал майор, — мы ему уже ничем не по­можем...

Дико и остервенело завизжала проворачивающаяся резина, оставляя на потрескавшемся асфальте жирные полосы цвета воронова крыла, выхлопные газы смешались с горьким запахом подгоревших протекторов, и «Вольво» сорвалась с места, как будто всю жизнь ждала этого реша­ющего броска.