Империя. Третий Рим. Книга 2

Таким образом, Московский собор 1666 года, на котором были осуждены как московский патриарх, так и его оппоненты, был, прежде всего, интригой Ватикана, проведенной с исключительной тонкостью. Лигарид и ставший его правой рукой архимандрит Дионисий Грек (на самом же деле происходивший из валахов и небезосновательно подозревавшийся в содомии) запугивали восточных патриархов тем, что, если они не исполнят «волю царя» по осуждению Никона и старообрядцев, их всех ждет судьба Максима Грека – пожизненное заточение в одном из русских монастырей. Внесенная в деяния собора интерпретация древнего русского благочестия как «еретического» также была почерпнута (вплоть до дословного цитирования) из полемического трактата Дионисия, направленного против ревнителей старой веры.

И все же не греки были главными виновниками раскола. До трагических событий второй половины XVII века они смотрели на Россию как на могущественную православную Империю, снизу вверх, и не притязали быть деспотичными учителями. Повод для греческой гордыни и презрения подала сама Россия, призвав их в качестве судей в своих духовных делах.

Подлинной причиной раскола стала целенаправленная работа Ханаана и Ватикана по подрыву и разрушению святой Руси. Не преуспев во внешнем завоевании России, папство сделало ставку на внутренний раскол, техническими исполнителями которого стали «ученые» содомиты. Повод к расколу дал патриарх Никон, с ревностью и немилосердием начавший искоренять старые русские обряды, а во властолюбии дошедший до провозглашения учения о первенстве священства перед царством. При этом конфликт между царем и патриархом искусственно подогревался боярством, многие представители которого к тому времени были глубоко пропитаны западническими идеями и стремились ограничить влияние Церкви на монарха.

Царь же Алексей Михайлович сначала был увлечен строительством всеправославной Империи с помощью греческих патриархов, а потом его полностью поглотила борьба с притязаниями Никона. В результате твердое исповедание православной веры, позволившее русским выстоять и победить в Смутное время, было поколеблено ошибками самого царя, хотя этот государь, по выражению В. О. Ключевского, был «лучшим человеком Древней Руси»[94].

В результате Московское царство понесло тяжелейшие потери на пути своего имперского служения. Н. Каптерев справедливо замечает: «В борьбе Никона с провинциальными ревнителями решался… не один только церковный, но и в высшей степени важный для всей последующей русской жизни общественно-культурный вопрос: останется ли Русь при своих старых идеалах, воззрениях, задачах и целях, как они определились у нас под влиянием Флорентийской унии и падения Константинополя; или же русское общество уже выросло из того платья, которое было сшито ему по мерке книжников конца XV и первой половины XVI века? Победа Никона означала… отречение от прошлого, с его особыми своеобразными идеалами, целями и стремлениями, означала… признание самим русским обществом несостоятельности его прежней жизни»[95].

Боярыня Морозова (открытка 1930 г., оригинал картины В.И. Сурикова хранится в Государственной Третьяковской галерее)

© IgorGolovniov / shutterstock.com

И это отречение состоялось, причем Никон пал его жертвой. В 1666 году на Большом Московском соборе Россия отреклась от своего прошлого в пользу политических иллюзий православного «единства» с греками. Но этот путь вел истинную Империю Третьего Рима в никуда, потому что Империя должна обладать безусловным авторитетом перед самой собой. Высший духовный авторитет Империи не может находиться вне ее пределов. Это было причиной противостояния римских пап и константинопольских императоров до разделения Церквей в 1054 году. Это же стало причиной русского церковного раскола 1666 года.

Московский царь сам стремился опереться на духовный авторитет восточных патриархов в противовес своему патриарху и своему народу. В этом и состоит главная трагедия нашего раскола: Русь, сама не притязая ни на что, по воле Божией, стала Катехоном и Третьим Римом после предательства греками православия на Флорентийском соборе в 1439 году, а в 1666 году Москва, признав свою духовную несамостоятельность, по собственной воле отреклась от идеалов Катехона.

Это был конец Святой Руси. С этого момента Третий Рим как воплощение имперской миссии России уже не мог состояться в полной мере. Недаром сын Алексея Михайловича Петр полностью развернет государственный курс на Запад, в Европу. Лишившись твердого внутреннего духовного стержня, Россия стала метаться между чужими авторитетами: от греческого православия Алексея Михайловича до протестантских идеалов Петра и его преемников в XVIII веке.