Империя. Третий Рим. Книга 2

В 1652 году Никон был избран патриархом и немедленно взялся за изменение обрядов по греческому образцу. Были запрещены «метания» (от греч. μετάνοια – «покаяние») – многочисленные земные поклоны и было велено креститься не двумя, а тремя перстами. «Боголюбцы» попытались было спорить со своим бывшим соратником, который совсем недавно мечтал вместе с ними изменить русскую духовную жизнь к лучшему, но Никон сразу же дал понять, что теперь он для них не товарищ, а патриарх и господин. Посмевший публично его критиковать известный протопоп Иван Неронов был отправлен в ссылку. А со смертью Стефана Вонифатьева не стало никого, кто бы мог открыто заявлять перед царем о своих разногласиях с Никоном. Никон же был бескомпромиссен – во славу Церкви, как он ее понимал.

Митрополит Платон (Левшин) отмечал: «Патриарх Никон… как пастырь, был ревностный и попечительный»[86]. В отсутствие Алексея Михайловича, когда тот отправился в победоносный поход на поляков, Никон настолько хорошо управлял государством, что царь даровал патриарху титул «великого государя» – такой же, какой носил его дед патриарх Филарет. Но Филарет был не только предстоятелем Русской Церкви, он был отцом царя Михаила Федоровича и родоначальником всей династии Романовых. Никону же ноша «великого государя» оказалась не по силам.

Сначала «собинный друг» (так царь называл Никона), обидевшись на царских бояр, оставил свою кафедру и отъехал в Новоиерусалимский монастырь, надеясь на то, что сам царь явится к нему с повинной. А когда вместо того, чтобы каяться перед патриархом, царь посчитал за лучшее избрать на осиротевший патриарший престол «местоблюстителя», Никон впал в еще большую гордыню и провозгласил в своих письмах доктрину о том, что «священство выше царства».

Патриаршие палаты и церковь Двенадцати апостолов в Московском Кремле

© Natalia Sidorova / shutterstock.com

В предисловии к служебнику 1655 года Никон пишет: «Бог даровал России два великия дара – царя и патриарха… благословен Бог, в Троице святей славимый, таковых великих государей в начальство людей своих избравый. Да даст же им… яко да под единым их государских повелением»[87]. А уже через несколько лет в письмах своему критику Стрешневу патриарх заявляет: «Священство царства преболее есть»[88]. Характерно, что Никон ссылается на текст «Константинова дара». Этот подложный документ, утверждавший, что верховная власть в Империи принадлежит не царю, а папе, был разоблачен на Западе еще в XVI веке, но Никон об этом не знал. Патриарх, стоявший у истоков раскола Русской Церкви, сначала увлекся всем греческим, а потом перешел к прямому заимствованию у римских понтификов концепции папоцезаризма.

Историк В. Вальденберг пишет об «учениях Никона о превосходстве священства и подчинении царя власти патриарха. Эти учения опираются у него на следующие аргументы: 1) царь получает помазание от архиерея, 2) архиерей связывает и запрещает царя, 3) патриарх господствует над небесным, царь – над земным, 4) царству поручено тело, священству – душа, 5) патриарх – живой образ Христа, 6) теория двух мечей, 7) теория солнца и луны»[89]. Все эти идеи вместе встречаются только у одного автора – папы Иннокентия III, апологета папской исключительности, занимавшего римскую кафедру в начале XIII века.

Патриарх Александрийский Паисий (ок. 1610–1678) (Царский титулярник)

В. Вальденберг отмечает, что «сходство Никона с Иннокентием III заключается не только в каждой идее отдельно, но также и в том, что у Иннокентия имеются все те идеи, которые мы находим у Никона». И далее: «…католический характер учения Никона не подлежит никакому сомнению. По своей главной идее, по энергии, с которой он ее проводит, по материалу, которым он пользуется, это проповедник католической политики, католического понимания отношений между государством и церковью»[90].

Что же касается первого лица эпохи раскола, то царь Алексей Михайлович руководствовался в своей церковной политике представлением о России как о Третьем Риме, наследнице Империи Второго Рима – Константинополя. Своей миссией государь полагал защиту всех православных христиан и, прежде всего, угнетаемого православного населения Речи Посполитой и мусульманского Востока. Намерения царя были самыми благими, но его подвело окружение, а также методы, которыми воплощалась в жизнь церковная реформа. Главный его сподвижник, патриарх Никон, сначала был ревностным проводником царской политики. Впоследствии же предстоятель, второе лицо эпохи раскола, открыто заявил о своих папских амбициях и, руководствуясь личными мотивами, предпочел наследию Второго Рима достояние Рима Первого.