Империя. Цинхай (СИ)

Наёмник оторвался от коралловых губ и, поцеловав скулы, приподнялся на руках, рассматривая с каждым днём всё более близкое и… дорогое лицо.

- Почему вашего отца называют Уйгуром? Ты же вроде китаянка на все сто.

- Не на сто, на семьдесят пять, примерно, - уточнила Николь. – Мать нашего отца, бабушка, была уйгуркой, ну, а поскольку он вырос среди них, знает их язык и обычаи, то кличка прицепилась сама. Он уйгур наполовину, наша с Николасом мать тоже китаянка, поэтому, выходит, в нас четверть уйгурской крови. – Сандо приятно удивился той готовности рассказывать о себе и семье, какую продемонстрировала девушка. Врёт и сочиняет, или бескорыстно и бездумно открывается, надеясь, что за искренность воздастся?

- Ваш отец, значит, коренной синьцзянец?

- Только по матери. Дедушка пришлый. Я его видела, когда была совсем-совсем маленькой. Он родился где-то в Шэньси или Ганьсу, точно не знаю, о нём множество баек и сказок у нас в семье ходило.

- В самом деле? Например?

- Ну… например, ты знал, что у Мао Цзедуна во время гражданской войны в Китае, от третьей жены, было потеряно двое детей? В вечных походах коммунистической Красной армии, он не мог заботиться о них и возить с собой, поэтому отдал на воспитание крестьянам. Когда война закончилась его победой, спустя почти пятнадцать лет, их следов было не отыскать. Отец часто говорил, что одним из этих потерянных ребятишек и был дедушка. Представляешь себе? Прямой наследник самого Мао!

- Занятная история, - хмыкнул Сандо, проникаясь замахом и авантюризмом Дзи-си. – А доказательства или хоть что-то в пользу этой легенды имеется?

- Младший брат Мао – Цзэмин, работал проректором в Синьцзянском университете в сорок втором году, кажется. Говорят, он с собой мог привезти своих племянников, и вовсе они не были потеряны. Одним словом, кто хочет верить, тот находит возможности и подтверждения.

- А ты? Хочешь быть правнучкой Великого Кормчего?

- Плюс к тому, что уже дочь Великого Китайца? – звонко захохотала Николь, лучась несерьёзностью и неподдельным кокетством. Сандо на долю мгновения стало совестно выпытывать из неё все имеющиеся сведения под видом праздного любопытства. Когда рассеивался дурман подозрительности, внушающий, что Николь коварная шпионка, виднелся ребёнок, девчонка, мелкая и взбалмошная, хрупкая и вздорная, которую ничего не стоило перебросить через колено и отшлёпать. Но больше хотелось обнять и приласкать, заверяя, что от вредного и недостойного мира у неё теперь есть двуногое и беспощадное, неподкупное ограждение.– У меня даже родинка почти в том же месте, что у Мао. У единственной из всех нас, братьев и сестёр, - продолжала веселиться Николь, тыча теперь на свой подбородок. – Я бы предпочла императорскую кровь в своих жилах, она древнее, и аристократичнее.

- Если надумаешь выступить донором, никому разницы не будет, какой титул имелся или не имелся у твоих предков. Лишь бы по группе подходила.

- Вот взял и обесценил всё прекрасное!

- Неправда, - придавил её к постели сильнее Сандо, опять принявшись целовать лоб, веки и щёки, указанную крошечную родинку, которую заметил с первого взгляда. Бродя губами вокруг губ и заигрывая, вольный брат дёрнул головой от попытавшейся укусить его раздразнённой девушки, клацнувшей зубами в воздухе, за что получила, наконец, поцелуй с лёгким укусом. Со стороны, вероятно, они на самом деле походили на зверей, пусть даже Сандо и собрался отучить Николь от животных привычек. Но сталкиваясь наедине, они дичали, цапаясь, кусаясь и рыча. – Ты прекрасная, и очень ценная. Сама по себе, без папы, дедов, далёких предков, братьев и мужиков вокруг.

- Так не говорят, когда ничего не испытывают. – Николь схватила его ладонями за лицо, остановив перед собой и уставившись ему в глаза, настойчиво и рьяно. – Сандо, почему ты со мной так нежен? Это жалость? Ты же наёмник, у тебя не может быть жалости. Тогда почему все твои речи полны тепла и доброты по отношению ко мне? Ты не можешь не любить меня! Признай!

- Но и любить не могу, - честно и прямо, так и глядя в глаза, сказал мужчина. – Я не вижу причин, почему бы не подарить тебе удовольствие и радость? Я научу тебя быть женщиной и любить мужчин, тебе это пригодится.

- Мне без тебя других мужчин не надо, - предупредила Николь, обвив его шею и прижавшись к нему порывом боящейся обронить хрупкую драгоценность. Поскольку Сандо попытался встать, но на нём повис груз, он лишь сел в постели, и девушка оказалась сверху, сидящая на нём всё с теми же сцепленными на его пояснице ногами. Уткнувшись в его плечо, зарывшись в своих и его волосах, Николь опутала руками его шею плотнее и туже. – Не уходи ещё немного.

- Сколько?

- Немного, - повторила без конкретики девушка.

- Обезьянка, я хочу есть.

- Меня съешь, - чувствуя под собой восставшую твердь, отболталась Николь, не собираясь слезать с мужчины. Ей было ужасно приятно сидеть на его возбуждении и осознавать, что она желанна.

- Не могу, мне не с кем тогда будет заниматься сексом.

- Ты и так им со мной не занимаешься.