Империя туч

В доме Сакурако будет множество красивых, сделанных со вкусом предметов, украшений, приятных крестьянской красоте хозяйки.

"Так что теперь господин офицер пошлет за тобой мула со слугой". "Я сдала экзамены. Доктор Ака поручил. Для меня пробьют ступени в Пьяной Луне, я выйду сама на рассвете и появлюсь в Долинах в Час Змеи".

Вечер спускается на деревушку Окаму. Крестьяне вернулись в свои дома. То тут, то там горят свечи и светильники на китовом жиру. Бледные полосы дыма волнуются на ветру словно простые кана, все написанные кистью, которую держит одна ладонь.

Тоскливый окрик птицы над лесами – последнее движение гребня – сетлое лицо спряталось за тучей волос.

"Ты станешь служить варварам". "Стану служить императору". "Судьба та же самая".

Отец знал, что никаких шансов на победу нет; он сражался до смерти, поскольку то был его путь.

В двадцать седьмой год Мейдзи в Долину за Облаками прибыл гайкокудзин из Страны, Которой Нет, чтобы начать производство Судов Железа Духа для Императорского Флота Неба.

"Профессор Гейст мертв".

Он умер в Париже прошлой осенью. Клика Благословенного Предложения находилась в ходе обустройства основной лаборатории и библиотеки во владении господина Во Ку Кий в Голландской Восточной Индии. Помимо того, господин Во Ку Кий вступил во владение плантациями на Яве, строил город в горах Французского Индокитая, а по просьбе британского секретаря Колонии Проливов реформировал кварталы китайских рабочих в Сингапуре. В соответствии с Предложением, все производство Железа Духа для потребностей имперского флота и само строительство судов tetsu tamasi должно осуществляться только лишь на землях Империи. Вместе с тем, сотрудники и наследники профессора, все, кто родом из Страны, Которой Нет, остаются хранителями научного знания, являющегося основой производства. Во Ку Кий с библиотекой и парижскими сотрудниками не перенесется в Нихон. Кто-то один сеет, кто-то другой собирает урожай. И хранилища зерен хорошо спрятаны.

"Я вас научу".

Гаикокуджин О Хо Кий перемещается с тростью. Он еще не старый человек: сохранил юношескую мягкость округлого лица. Вот только лишь залысины, разделенные длинной прядью, доходили так высоко, что чуть ли не достигали вершины черепа. Правда, он потерял всяческую власть в левой ноге. Вроде как, у него была дуэль в России, после чего перенес тяжелую рану.

Капитан Теноэ, директор Исода и министр Курода ожидали, когда тот медленно спустится по ступеням салон-вагона.

Железнодорожную ветку до Трех Долин запустили всего лишь три недели назад. Пока что нет перрон, нет вокзала.

Доктор О Хо Кий спускается на гравиевую насыпь и видит перед собой ровные приветственные ряды: капитана, директора и министра в европейских одеждах, затем длинную шпалеру задействованных в Трех Долинах чиновников, инженеров, офицеров; затем ряды служащих и солдат. На мачтах, обозначающих конец ветки, лопочут вертикальные флаги Кайтакуси.

Гайкокудзин в белом костюме, подходящем для тропического климата. Он снимает соломенную шляпу, склоняет голову.

Капитан, директор и министр кланяются в ответ.

"Je suis Julian Ochocki, je vais vous construire des forteresses aériennes". "Bienvenue aux Trois Vallées, monsieur Ochocki".

Гайкокудзин не разговаривает по-японски. И никто в Долинах не разговаривает на языке Страны, Которой Нет. Так что общаться станут по-французски и по-немецки.

Процессия направляется к Вратам Тумана: резиденции Бюро Колонизации Хоккайдо, единственному трехэтажному зданию в Долинах. В его восточном крыле находятся апартаменты гайкокудзина. В гостиной на первом этаже приготовлен богатый приветственный ужин.

Доктора О Хо Кий сопровождают тринадцатилетний сын, седоволосый слуга и два ученика профессора Гейста. Длинный ряд носильщиков несет багаж чужестранцев.

Министр Курода смолоду обучался в Европе, рассказывает по-немецки о видах, мимо которых они проходят. Сейчас Час Обезьяны, тень вулкана Окачи ползет по лесам и лугам.

На мгновение все приостанавливаются на широкой веранде Врат Тумана. Фотограф Кайтакуси выжигает два снимка группы. Вот они. На первом сын гайкокудзина втискивает голову между локтями отца и министра Куроды; на втором гайкокудзин указывает тростью на какой-то объект на склоне горы. Чужестранец представляет собой мягкое пятно белизны между сомкнутых кандзи темных мундиров и гражданских костюмов. В открытых окнах здания Кайтакуси – занавески, словно волны папоротника.