Империя туч

В сичо Окачи появляется все больше беженцев и рабочих из Китая. Три Долины нуждаются в десятках тысяч рук для работы, чем дешевле, тем лучше. Кийоко видит, как в старой застройке деревушки, где раньше проживали Помилованные, постепенно поселяются столь же бедные чужаки-хани. Поначалу только мужчины, затем мужчины и женщины, а потом и целые семьи со стариками и детьми.

Китай по плану Великого Каллиграфа К“анга Ю-Вея вступил на путь конституционной монархии, взявшей за образец Конституцию Мейдзи. Япония уже много лет стремится сыграть в отношении Не Охваченного Трактатами Китая ту же роль, которую сыграла в Корее. Только у К“ань Ю-Вея планы еще более амбициозные. Он открыто восхищается западной наукой и технологиями. Он желает реформировать не только Северный Китай, но и весь мир. Под единым просвещенным правлением. С демократическими правительствами в меньших зонах-прямоугольниках. С полным равенством женщин и мужчин. Вместо семей — государственные центры опеки и воспитания. Вместо капитализма — социализм. Научный отбор и разведение вымоют из человечества нечистые расы. И настанет счастье всеобщего равенства и одинаковости. Китай, Китай откроет миру это будущее.

Тем временем же открылись ворота эмиграции.

Дети Кийоко говорят про тех обитателей нижней Окаму: "Прилетели мухи".

В лавочке господина Фуси китайцы продают китайцам китайскую дешевку. Одна лишь Кийоко называет ее лавочкой господина Фуси.

Весной, с посохом, на северном мостике. Здесь ее сбивает с ног банда малолетних грязнуль ханей. Поднимается Кийоко медленно.

Солнце шипит из-за гор. Ветер перебирает весеннюю зелень. Булькает речка.

Взгляд между досок, в растрепанные отражения волн.

Проплыла рыба. Проплыла рыба. Проплыло старческое лицо Кийоко.

"Наша империя — империя туч".

Никогда он не жаловался на неудобства, усталость, боль. На жару или на мороз.

Уже много лет он отказывался принимать врачей. Ел уже только очень мягкие блюда: болел зубами, но не допускал к себе боль.

Он плохо видел на расстояние. Но не признавался, что плохо видит на расстояние.

Обязанности и церемонии требовали его присутствия – он шел. Всем заявлял, что у него насморк, простуда; на самом деле это было воспаление легких.

Гремели пушки на маневрах и показах – он один не затыкал ушей.

Ему сообщили о смерти ближайшего советника и приятеля – он едва кивнул.

Много лет в том же самом, неоднократно заплатанном фраке, в одном и том же мундире. Он не позволял портным снимать с него мерку. Не позволяет ни ремонтировать, ни украшать частные покои.

Самые суровые комнаты во дворце – комнаты императора.

Уже много лет он страдает диабетом. Много лет у него воспаление печени.

На пятьдесят восьмом году Мейдзи, на семьдесят седьмом году жизни император Муцухито почувствовал странную слабость в ногах и тяжесть в желудке, когда направлялся на вечерний сеанс (ему нравилось иногда поглядеть движущиеся изображения и послушать военную музыку на фонографе). Доктор Ока подтвердил сердечное заболевание на фоне заражения кишки и мозговой горячки. Пульс императора издавна был неровным, рваным. 14 августа 1925 года он прекратился навечно.

"Что станется с миром после моей смерти? Я бы желал уже не жить".

На пять дней остановилось все, даже денежное обращение и казни осужденных.

Император Муцухито лежит на катафалке под белым шелком habutae.

Император Ёсихито, сын императора Муцухито, принимает Меч и Яшмовую Подвеску.

После смерти у Муцухито уже другое имя: Мейдзи. Это nengō, девиз эпохи его правления. Nengō никогда не переносится на имя покойного. Но сейчас, но его – могло ли бы оно быть иным?

Не существует и соответственных синтоистских ритуалов. Император Мейдзи не желал для себя проведения буддийских ритуалов. Так что выдумывают новые древние традиции.

Император Мейдзи желал упокоиться на холме Момяма. На холме Момояма нет ничего, только заросшие руины замка. Здесь появится мавзолей и святилище. Синтоистский храм Мейдзи.

После месячного траура и длительных религиозных церемоний процессия выступает из дворца в Эдо под звуки Kanashimi no kiwami. Безграничной печали, авторства немецкого ойятои гойкокуджина, который написал и гимн современной Японии, чужеземной музыки японской боли. Новая разновидность чувства смерти укореняется в умах живых.

Раздаются пушечные салюты. Салюты гремят по всей стране. Шестьдесят миллионов подданных склоняются в поклоне.

Когда гроб с телом императора Мейдзи покидает дворец, генерал Ноги и его супруга, Шизуки, наконец-то могут совершить сеппуку. Генерал просил у императора разрешения сразу же после возвращения с войны с Россией; император Мейдзи отказал. Он не освобождает генерала от службы до тех пор, пока сам не покинет порядка этого мира.

Генерал Ноги разрезает себе живот офицерским мечом, после чего перерезает горло. Падает вперед. Шизуки вонзает стилет себе в сердце.