Имплантация

Действительно, более чем двухвековая история попыток структурного реформирования французской образовательной системы может навести на мысль о тщете реформ.

Но история ПШВИ наводит на иные мысли.

У Школы было одно крупное достоинство, которое в 1894 году не смог оценить в полной мере Гастон Парис: ПШВИ сохранилась. Благодаря усилиям Леона Ренье, Мишеля Бреаля, Габриэля Моно, самого Гастона Париса, а также нескольких министров образования, от Жюля Симона до Леона Буржуа, и нескольких администраторов системы высшего образования, от Армана Дюмениля до Альбера Дюмона, удалось не только уберечь ПШВИ от угрозы упразднения, но и сохранить в неприкосновенности главные организационные принципы, определявшие своеобразие и притягательность Четвертого отделения Школы: автономию и свободу. Тем самым удалось обеспечить его долговечность и сравнительно долговременную продуктивность. Долговечность и долговременная продуктивность – важнейшие параметры, по которым измеряется успех всякой институции. Этот успех был достигнут в условиях, которые отнюдь не были самыми благоприятными. Как отмечал в своей надгробной речи памяти Леона Ренье Мишель Бреаль, «можно было счесть, что росток, столь недавно посаженный в землю, зачахнет» [Приложение 3, c. 500]. Угроз для независимости ПШВИ в 1870‐х годах действительно возникало достаточно. И тем не менее исходные принципы Четвертого отделения удалось отстоять. Это было первым и самым главным успехом, без которого невозможны все прочие достижения.

Но, кроме того, вопреки оценке Гастона Париса, ПШВИ показала свою способность к развитию. Впервые это было продемонстрировано в 1886 году, с созданием Пятого отделения ПШВИ. Что бы ни думал Гастон Парис в 1894‐м о научном уровне и научной ценности трудов Пятого отделения, оно уже с первых десятилетий XX века стало показывать свою продуктивность. Своего расцвета это отделение достигло в период между двумя войнами. Способность ПШВИ к развитию, а в конечном счете и к размножению, была вновь продемонстрирована в 1947 году, с созданием Шестого отделения, а затем в 1975‐м, когда это отделение было преобразовано в отдельную институцию, Высшую школу социальных наук. Шестое отделение автономизировалось и постепенно развилось до впечатляющих масштабов – но это развитие совершалось на основе тех самых принципов, которые были заложены в организационную матрицу Четвертого отделения. Это были принципы автономии и свободы[48].

В чрезвычайно неблагоприятных условиях французской университетской системы XIX века Четвертое отделение Школы стало продуктивной моделью институционализации творческого поиска для сферы гуманитарных и социальных наук[49]. Этот поиск разворачивался на территории, достаточно четко ограниченной заведениями дополнительного подмножества. Территория эта со временем все больше расширялась: в частности, она включила в себя такой крупный и уже чисто исследовательский центр, как CNRS (Национальный центр научных исследований), формально основанный в октябре 1939 года, а после войны фундаментально реорганизованный. Тем не менее самые общие принципы организации поля образования и научных исследований сохранили значительную преемственность по отношению к принципу, утвердившемуся в XVI–XVII веках: это поле по-прежнему строится во Франции на основе принципа дифференциации, а не интеграции функций, аналитическое начало по-прежнему господствует над синтетическим. «Творимая наука», как и раньше, развивается главным образом на специально выделенной территории. Однако территория эта оказалась достаточно обширной, а главное, вопреки мрачному взгляду Гастона Париса, на протяжении ХХ века ей была обеспечена возможность роста. Радикально настроенные молодые участники научного лобби 1860‐х годов сказали бы, что все равно, как бы ни расширялась территория резервации, перед нами – история поражения. Мы же, оглядываясь на эту историю из нашего времени, склонны скорее видеть в ней историю побед.

Глава 5 Историческая наука и «приличные люди»: материалы для комментария к «Апологии истории»

Задача