Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар

– Одна из моих новых разработок. Но имейте в виду, Федор, для создания подобного антуража моя задача должна быть более конкретной. Другими словами, мне нужен детальный сценарий шоу. Что именно вы хотите оформить эффектами, а не наоборот. Смысл вашего шоу.

– Кх-кхакой ты бодрый гад! – стонал Лев. Его кашель был куда страшнее. – Кх-хя тут мучаюсь…

Федор тоже некстати вдохнул слишком глубоко. С минуту оба кашляли.

– А где твой профессор? – спросил Лев.

– Наелся лекарств и поехал читать лекцию. Бомбардирует письмами.

Переписка с профессором оказалась тяжелым делом. Нечего было даже думать о том, чтобы ляпнуть что-нибудь наугад. Увернуться от непонятного было можно, да только это-то как раз и противоречило интересам его превосходительства. Ругаясь себе под нос, Федор лез в сеть за очередным «соединением серы» и только потом осторожно отвечал. Ничего, так даже глубокомысленнее. Кто мало говорит – сойдет за умного.

– Полимеризация нитроанилина? Ладно, спрошу отца, – пообещал Лев. – А что, Теодор, у вас есть идея для шоу?

– Да. Профессор Мрако́бес.

– Почему Мрако́бес?

– Потому что он житель Карпатских гор. Величайший шарлатан двадцать первого столетия.

– Мне нравится. Ладно, давай теперь буквами. А то с телефона никакого интернета не хватит. Мне еще валяться тут хрен знает сколько.

– Эй! Сестру-то симпатичную покажешь?

– Не заслужил.

И Лев отключился.

Пансион для мальчиков мадам Гландау

С момента, как палубный Саммерс покинул китобой «Матильда», он не испытывал ничего подобного. И даже более того: подобного он вообще не испытывал. В его время дети себе такого не позволяли.

Д. Э. небрежно оперся о косяк. Постоял немного.

– Так-с, – сказал он, слегка придя в себя. И рявкнул: – Тихо чтобы было!

Тишина действительно настала – секунд на пять, не меньше. Новоявленный учитель (с рекомендациями от миссис Вандермюллер и мистера Тихо Браге из Женевской гимнасии гуманитарных наук) подбирал педагогически верные слова.

– En silencio, hijos de puta![8]

Воцарилась тишина. Д. Э. велел подопечным шевелить задницами, в смысле, мыться и укладываться побыстрее, грозно пообещал «через пять минут прийти, проверить» и с чувством выполненного долга отправился к себе в комнату.

– …Шведская гимнастика направлена на выработку… поддержание… ну, это я уже читал… и включает определенное количество тщательно подобранных упражнений. Тогда как немецкая, наоборот…

Джейк перевернул страницу. За стеной в дортуаре грохнуло – явно свалился умывальный эмалированный кувшин. Послышался сдавленный смех и шепот. Потом кто-то запел, но почти сразу заткнулся.

– …предполагает использование гимнастических аппаратусов, количество упражнений имеет неограниченное, предоставляет огромные возможности для импровизации… для импровизации… для импровиза…

Наутро мадам Гландау не без удовольствия наблюдала, как три десятка одетых в белое молодых людей резво чешут трусцой вокруг учебного корпуса, пробегают «челночным шагом» по дорожкам и скрываются за деревьями.

– Класс! – покрикивал Д. Э. Саммерс. – Раз! Два! Три!

На каждую из этих команд шеренга дружно разворачивалась и бежала в противоположную сторону. Туда, обратно, волнистым шагом, спиной вперед, гусиным шагом…

– Строимся в шеренги по четверо! Четверо первых – марш! Четверо вторых – марш! Четверо пер… и так далее, ребята. Следите за порядком номеров. На раз! На два!

Под пристальным взглядом мадам пришлось помаршировать самому. На раз. На два. На три. Наконец супруги Гландау, негромко обсудив что-то между собой, соизволили удалиться. Вспотевший учитель гимнастики вернулся со своими подопечными в зал.

– Этот, как тебя, – Джейк пощелкал пальцами, – Хаткинс… Хадсон… тьфу! Бэзил, дай сюда формуляр. Так. Ага. Скажи мне, только честно: сколько раз мистер… как там его… Лоудгрейв брал в руки эту штуку?

Бэзил задумался.

– Раза три, сэр.

– Так, – распорядился Джейк. – Бери и переписывай. Да, как есть, так и переписывай в новый формуляр.

– Тут же все одинаково, мистер Саммерс! Урок первый, урок второй…

– Ну так не будь бюрократом, переставь местами: напиши «третий», а передирай первый! Добавь графу «бег» – у тебя аккуратно получается, я видел.

– Ой, как?

Д. Э. пододвинул ему стул, усадил – почти насильно – и вручил толстяку линейку.

– Вот так. Считай это повышением.

– А как же отметки ставить? Я же не знаю!

– А кто за тебя будет знать, интересно? Ты класс видишь?

Хатчинсон поднял на учителя испуганные глаза. Он обливался потом.

– Вижу, сэр.

– Этого достаточно. Что видишь, по тому и ставь отметки.

С этими словами учитель гимнастики вернул опущенным плечам ответственного за документацию правильное положение, так, что тот взвыл, хлопнул его по спине, чтобы выпрямился, и вернулся в зал.

– Закончишь – догоняй! – на ходу велел он.

– Сэр! А как же мои отметки?

– Вот сам и решишь, какие у тебя отметки, – заявил жестокий Д. Э. – Так, что там у нас дальше?

Он задумался, похлопал себя по карманам.

– Э-э… – раздался голос откуда-то справа, – по-моему, самое время напоследок пробежаться. К роще, а?