Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар

– Газеты? Интересного? – комически испугался Дюк, сверля компаньона твердым, зрачки в зрачки, взглядом. – Что там интересного-то? Праздник мускусной дыни? Или благотворительный обед, который дала на прошлой неделе миссис Вставная Челюсть, председательница Общества скрипучих корсетов?

– Ну зачем же, – компаньон светски улыбнулся. – Вот, например…

Но его перебила мисс Грейвс.

– Мистер Лауд, вы, наверное, любите стихи? – спросила она. – У вас такой взгляд…

– Какой? – Джейк схватился за свой стакан.

– Задумчивый? – предположила Эйлин.

– Вдохновенный, – ответила подруга.

Часа два по Сити-парку. Нет, час. Два мне не выдержать. Потом какая-нибудь скамеечка в тихом месте, под кустами, с которых за шиворот сыплются лепестки и голова болит от запаха. И тут уж до темноты. Фонари, вздохи и китайская пытка «Придумай, что сказать».

– Нет, – коротко ответил Д. Э. Саммерс. – Простите, барышни, мне пора.

– Как пора? – чуть не заплакала мисс Грейвс. – Вы же только что пришли!

И до свадьбы ни-ни. Так, что у нас есть? Сорок центов. Хватит, если игра будет короткой. А если повезет встретить Макса, так он и вовсе должен мне партию!

И бессердечный тип встал, с трудом скрывая облегчение.

– Прошу простить! Дела, увы, дела! Страшно много дел. Не огорчайтесь, мисс. Вас ждут Париж и модные салоны.

Он склонил голову в прощальном поклоне.

– Удачно провести вечер!

Р. Т. Козебродски (известный также как М. Р. Маллоу) тоже поднялся, и джентльмены отошли в сторону. Ланс Э. Лауд передал компаньону газету, потом еще что-то, что тот небрежно сунул в карман брюк и так, с руками в карманах, продолжал слушать. Потом кивнул, бросил взгляд на оставленных девушек, хлопнул мистера Лауда по плечу, и тот удра… ушел.

– Эти поэтичные натуры такие застенчивые! – томно произнесла Эйлин. – Такие скрытные! Не переживай, Зои, он еще может вернуться. Он так иногда делает. Прибежит, посидит с четверть часа и убежит. Потом снова убежит. И опять прибежит. Вечно носится. Как безумный!

– Да-да, – с озабоченным лицом подтвердил как раз подошедший Реджинальд Козебродски. – Надеюсь, у него это пройдет. Когда-нибудь.

– Не понимаю, – пробормотала мисс Грейвс. – Это все так странно.

– Конечно, странно! – согласился Р. Т. Козебродски. – Клянетесь хранить в секрете то, что сейчас услышите?

– Еще бы!

– Конечно, клянемся.

– Ну, только точно, никому не говорите!

Р. Т. понизил голос, и все трое сдвинулись над столиком.

– Так вот, – таинственным шепотом произнес Р. Т. Козебродски, – Ланс влюблен.

– Как? – воскликнули барышни. И тут же опасливо оглянулись, испугавшись собственных голосов.

– Да. И не первый год. У него уж если чувства, так насмерть.

– А кто… она? – Эйлин прищурилась на подругу.

– Она… – вздохнул Реджинальд. – Ну, она… Замужем она.

Девушки отпрянули.

– Какой ужас! – сказала мисс Купер.

– Он… страдает? – спросила мисс Грейвс.

– Он? – Реджинальд Козебродски задумался. – Ужасно.

И горько добавил:

– Он надеется.

– Неизвестно на что! – Тон мисс Грейвс был категорическим.

– Да, именно, – добавила Эйлин. – Ему же не на что!

– Она его старше, да? – продолжала допытываться мисс Грейвс.

– Ну какая разница! – возмутился Р. Т. Козебродски. – Когда речь идет о любви, Натали, разве такая чепуха имеет значение?

– Значит, старше, – сделала вывод мисс Грейвс. – Старше, замужем и играет его чувствами.

– Да нет же! – обиделся за компаньона М. Р. – Она действительно его старше, ей лет, наверное, двадцать пять, но она… ну, просто не каждый раз может прийти на свидание. Сами понимаете, муж.

– Состоятельный, конечно? – усмехнулась мисс Грейвс, обрушивая ложечкой кремовую верхушку пирожного.

– Конечно, – подтвердил Р. Т. – В общем, дохлый номер.

Он откинулся на спинку стула.

– И как она… из себя? – поинтересовалась Эйлин.

– Вся из себя! – немедленно откликнулся ее ухажер. – Цаца – подойти страшно. Только Д… Ланс и решился.

Девушки обменялись понимающими взглядами.

– Тряпки, – сказала одна.

– И деньги, – согласилась другая.

– А зовут ее, – но это тоже секрет! – Реджинальд сделал страшные глаза. – Выговорить неприлично!

– Да вы что! – вскочили девушки. – Как? Мы никому не скажем!

– Так неприлично, – продолжал молодой человек, – что она называет только свои инициалы: Ж. П.