In medias res

На одном курсе с мамой занималась Муська (ее еще Микрой или Микрочкой звали – маленькой была и пухленькой). К ней приехал жених. Она, выходя замуж за своего Ивана, впоследствии крупного математика, и привела маму на свое бывшее место работы – в Реквизиционный отдел. Он помещался недалеко от Большого театра. Начальником его был Владимир Николаевич Розанов, человек образованный; очевидно, «из бывших». Он спросил: «Что Вы умеете делать?» – «Ничего… Немного училась печатать на машинке, самостоятельно». – «Ну, попробуйте перепечатать кусочек текста». Двумя пальцами мама перепечатала. – «Ну, что ж, хорошо. Только очень медленно. Но это поправимо. Будете тренироваться. Сможете оставаться на час-другой после работы?» – «Да, конечно!» И вот В. Н. давал маме перепечатывать какие-то тексты. По-видимому, как теперь она понимает, мемуары о своей революционной деятельности. «Разобраться тогда я не могла. Помню только одну деталь: «На окне – как сигнал – будет стоять зеленая лампа». О том, что я перепечатывала, В. Н. просил никому не рассказывать. Там же, в качестве управделами, работала его сестра, Наталья Николаевна. Она расспрашивала маму, где и как она живет… А жить приходилось в бывшей уборной, в которой шумела фановая труба. Иногда ночью, прямо по телу, пробегала крыса. «Сперва боялась, а потом – смахнешь рукой – и ничего!..» А непосредственным начальником был уже упомянутый бухгалтер Макс Вениаминович. Человек маленького роста, с лысиной. Относился к маме очень предупредительно. Однажды он сказал: «Какие красивые у Вас руки!» (Мама печатала). Она сразу отдернула их, спрятав под стол. По сути на этом его ухаживания и закончились. Он как-то обронил фразу: «Я же не могу рассчитывать…» Правда, однажды он вновь не удержался: «У Вас такие косы!.. Хотите, я принесу таз с водой – помыться?» – Он жил в том же доме, но выше этажом или несколькими. – «Ой, нет! Что Вы!..» Отказывалась мама и от предложений поехать на воскресенье в лагерь отдыха за город. – «Не могу оставить своих подруг, у нас всё вместе…»

Мама догадывалась, что Макс как-то связан с Розановым, и практически всегда, когда она печатала, он тоже задерживался, находя и себе какое-нибудь дело. К весне она почувствовала, что надо заниматься, надвигаются экзамены. И ушла с работы.

* * *

«Всеволод, когда были с ним год в разлуке, писал письма, присылал стихи: «Ты, как сосна гордая…» И дальше – больше: слал в Москву телеграмму за телеграммой: «Приезжай, не могу без тебя!..» А провожали в Ленинград 12 девок и один парень – Николай Николаевич Богомолов. Потом стал большим ученым. Тоже влюблен был…»

* * *

«Наконец, я приехала. В руках – две корзинки и почему-то, – наверное, чтобы не тратить денег, – пустая керосиновая фляга: всё имущество. Тачку брать не пришлось. «Пошли пешком?» – «Пошли!» По Лиговке, на Обводный, где Всеволод снимал комнатушку. Утром – стирка, у него накопился ворох белья. Кроме рубашек, и брюки перемазанные, – приходилось работать в порту, разгружать рыбу. Спросила у хозяйки корыто. «Пожалуйста» – ответ сквозь зубы. Начала стирать. Приходит Всеволод и говорит: «Собирайся, пошли!» – «Куда – пошли?» – «В Исполком – расписаться». – «А зачем?» – «Нужно для прописки. Хозяйка беспокоится». Сняла передник и – в чем была – пошла. Исполком – напротив. Смотрю – ЗАГС. Спрашивают: «Какую фамилию хотите?» – «Свою, свою!» Не хотела расставаться с собственной фамилией. Из ЗАГСа вышли мужем и женой. И – опять к корыту!..»

* * *