In medias res

Долг – зачастую – вчерашнее чувство, очерствевшее, так сказать. И коллизия долга и чувства – коллизия дня вчерашнего и сегодняшнего. Тот, кто живет сегодняшним днем, не знает этой коллизии. Но тот, для кого имеет значение единство собственной личности, проходящее сквозь время, без нее не обходится, от нее не избавлен.

* * *

Мелодии песен прежних лет. Вальсы, танго. Сколь сладостны и щемящи они! – В них – ностальгия по молодости, по нашему былому. Но только ли? Нет, пожалуй, не только. Ведь они тогда были для нас счастливым предощущением наших возможностей, нашего будущего, нашего – теперешнего, то есть – сегодня. Оно настало, но оказалось совсем не таким, каким виделось. Эти мелодии – свидетельство об утрате. Но хотя ими мы оплакиваем себя – нынешних, в них – чистота наших прошлых надежд. И то виденье наше, как это ни удивительно, осталось с нами, живет в нас! И потому слезы наши сладостны.

* * *

Ослабевает память, разрывая связи человека с его прошлым, и вместе с тем он всё более отсекается от будущего. И когда он ВСЁ забудет, то и будущее ему станет как бы ни к чему…

* * *

Холодно! Но ведь на улице плюс 2–3 градуса! Давно ли это казалось блаженным теплом? Теперь – в конце мая – это собачий холод. Холодно потому, что мы слишком поверили маю, его свежей, мощной зелени. Холодно – от несоответствия реальности нашим представлениям. Стереотипам! И переломить стереотипы бывает труднее, чем переодеться, признав реальность.

* * *

Вчера как-то сама собой откристаллизовалась для меня формула: «лишь тогда, когда говоришь ОТТУДА, ты по-настоящему свободен». И не потому, что не приноравливаешься к меркам этого или того заказчика. И даже не потому, что уже «ускользнул» от всех и неуязвим, – неподсуден! – ведь это не избавляет тебя от ответственности перед самим собой. Чувство свободы – от возможности разговора без посторонних. И на душе – спокойнее, не надо суетиться. Думать об издании, искать благодетеля. Унижаться… И важно ли знать, кто и как прореагирует на твое послание? Это уже их дело. А ты – захотел разобраться в себе самом. И уж постарайся! Отсюда проистекают кое-какие следствия. И прежде всего – зачем сваливать собственные грехи на вымышленных героев? Всё равно, когда пишешь о себе, особенно о себе – прошлом, ты пишешь как бы уже о другом. Воистину протянувшееся за тобой пространство лет, «пространство времени» – криволинейно, дугообразно. И ты всё еще существуешь в каком-то полустершемся году (запись его, может быть, где-то и хранится, пребывает: и бесконечно шумит в окне тот пролетевший дождь!), существуешь, но «под углом» к себе – сегодняшнему. И смотришь на себя сбоку, взглядом созерцающего. Да уже и сама позиция автора, – человека, который отважился писать, отдаляет и в какой-то мере отчуждает тебя от себя. Впрочем, разве и всегда нас не двое? И постоянно совершающийся твой монолог – разве он не является и диалогом? Или ты не споришь с самим собой? И еще. Ведь любое серьезное личностное признание (дневник, исповедь) – это и саморазоблачение, и самооправдание. Пусть проведенное через сомнения, пристрастный допрос совести, пусть преломленное призмой едкой иронии, но – самооправдание. Изначально, «по определению». Ибо иначе автор просто не взялся бы за перо. Это – смертный приговор наоборот. Просьба о воскресении, после смерти.

* * *

Октябрь. Влажный от дождей, потемневший асфальт. И на нем – опавшие листья. Позавчерашние и вчерашние уже успели потемнеть. Они вклеены, вмазаны в шероховатую плоть асфальта и как бы уже ушли на некую глубину, и чем глубже, тем они темнее, как монеты на дне водоема, и контуры их неопределенны под толщей воды – времени. А сегодняшние листья лежат на самой поверхности водоема, – яркие, четко очерченные, местами чуть отставшие от плоскости, еще не «принятые» ею. Резок перепад меж ними – и вчерашними, позавчерашними. Так вот и асфальт запечатлевает ход времени, напоминая о том, что под каждым текущим мгновением – множество прошлых, – вчерашние, ослабленные отголоски сегодняшних…

Мы бросаем монеты в водоем, чтобы когда-нибудь побывать в этом месте еще раз. Может быть, и деревья оставляют свои листья в каком-то слое «временного пространства», призывая нас хотя бы памятью иногда возвращаться туда?..

Поучения Маэстро