Иная судьба. Книга III

— Ой-ой, Жиль, подожди, я как-то к такому не готова… Не может быть!

— Что есть, что есть, милая. Правда, он из другого вида; в их роду не рождаются драконицы, но чаще бывают дети от обычных женщин. Так вот и получилось, Марта, что в твоих жилах — толика старинной крови, нашей крови. Оттого-то у нас с тобой получилось всё быстро. Марта! Ты куда?

— Не могу сидеть на месте. Как такое вообще может быть? А где он сейчас, мой отец, ты знаешь?

— Конечно, знаю. Артур, граф Ричмондский, новый посол Бриттании, должен прибыть ко мне с официальным визитом послезавтра… Марта?

— Не ходи за мной, Жиль, мне надо побыть одной… Одной! Одной, слышишь?

— Милая, я понял, но ты… не наделаешь глупостей?

— Просто слишком много всего свалилось на мою голову. Прости, но я должна всё обдумать, понять и как-то… смириться. Я, пожалуй, побуду в старом саду, ты просто знай, что я там, но не ходи за мной, Жиль, не ходи…

* * *

Марта брела по еле заметным тропинкам, угадывая их в полусумраке каким-то чудом. За её спиной в ночном безоблачном небе взрывались фейерверки, раскрашивая башни и стены Гайярда, а заодно и её платье, во всевозможные оттенки красного жёлтого, зелёного… Слышались восторженный выкрики гостей и аплодисменты.

Всё правильно. В подготовку вбухано столько средств, что глупо и невежливо было бы прервать праздник из-за небольшого недомогания хозяйки. Пусть веселятся. В конце концов, они радуются и за них с Жильбертом…

Она собиралась подумать… но вот мыслей в голову не прилетало. Ни одной. Просто нашло какое-то забытье, отупение, ничегонепонимание… И звуки петард и шутих отчего-то приглушились, хоть по прежнему в небе расцветали огненные фонтаны и кометы. Словно невидимая стена отгородила дворцовый парк с подстриженными деревьями, лабиринтами, ухоженными клумбами, гостями и пиротехниками, от…

… знакомой поляны…

И вдруг у Марты словно камень с души свалился.

Всё правильно. Здесь всё начиналось, здесь всё и… Нет, не закончится, как вроде бы само напрашивается, но станет яснее, наверное. Она и впрямь никак не могла уложить в голове всё, что сегодня узнала. С тем, что Жиль необычен, что у него в родне дракон… ах, да, драконид; что ей предстоит родить маленького детёныша…

Как она подумала?

Девушка невольно улыбнулась.

Милое прозвище, данное ей когда-то Арманом… Нет, скорее всего, не прозвище, а… как это называется в «Этикете»? Статус. Похоже, для старого и мудрого дракона, каковым он ей всё время виделся, она и впрямь была…

Не женщиной. Не девушкой. Не забавой.

Ребёнком.

Отсюда — его бесконечная забота, терпение, желание научить, подсказать; добродушное подтрунивание — но без обиды, наставление — но без брюзжания… Он возился с ней, как с неразумным — в его понимании, конечно — младенцем, не как мужчина, пользующийся тем, что его пол не разгадан, а как старший. Наставник. Отец.

Хорошо, что она сюда пришла…

Юная герцогиня расправила юбки и собиралась присесть на пенёк… но вдруг заметила нечто, белеющее в знакомой норке возле самых корней. Живо нагнулась и вытащила из тайничка записку. Самую настоящую…

Но на сей раз — написанную явно не Бенедиктом.

Твёрдые буквы, чем-то смахивающие на готическую вязь, укладывались в идеально ровную строчку.

«Не пугайся, детёныш. Я сейчас появлюсь».

Непонятно зашуршало над головой, спины и плеч коснулась тёплая воздушная волна… и на поляну опустился дракон. Её Арман. Её Наставник.

«Не пугайссся, детёнышшш», — прошипел ласково. — «Не сбежишшшь?»

— Что вы, ваша светлость! — легко ответила Марта и засмеялась от счастья. Вернулся! Её друг вернулся!

«Я же обещал…» — отозвался он, словно прочитав её мысли. «Но что ссслучилось, детёнышшш? Почему ты не обрадоваласссь мне в первый раз? Тебя разсссочаровала моя человечессская ипоссстась? Давай поговорим об этом…»

Марта послушно, как когда-то, присела на пенёк, сложив руки на коленях. Будто время крутанулось назад — и вновь на полянке дикого парка не Старый Герцог и юная герцогиня Марта, а только что проснувшийся ящер и девочка, вечно теряющая туфельки, оттого что привыкла ходить только в деревянных башмаках.

Огромный хвост гранитно-красного оттенка привычно обвился вокруг её ног, слегка прижав к старой коре.