Индивидуум

Бетельгейзе сразу отметила легкое захламление: накопители, инфоры и проекционные листы неряшливо раскинуты по столам и полу, по любым поверхностям, даже удивительно, что ассисты их не собрали. Видимо, их отсюда прогоняли. Антарес сидел на кушетке и сгорбившись разглядывал карту Вселенной. Бетельгейзе вдруг обнаружила ясное сходство между ним и ее отцом, Яаронесом: такая же сосредоточенная тяжесть и отвлеченность, попытка осмыслить все проблемы разом, а взгляд такой, словно мыслями он находился далеко-далеко отсюда. Впрочем, в Антаресе было больше отсутствия и даже тоски и не имелось жесткости, которой изобиловал Яаронес. Бетельгейзе вновь тронули беспокойные мысли, что подобное отражалось на всей Анимере, а значит, и на ней самой.

— Через три зома я должен быть на собрании Магистрата по вопросу Лучезарной крепости, — ровно произнес он, так и не подняв взгляда на пришедшую. — Затем я отбываю в Мавру к Скорбному пределу, чтобы обсудить с местным префектом последствия вторжения темных. А потом — дальше. Не имею понятия, когда вновь окажусь свободен, а потому, к сожалению, не могу выделить тебе много времени.

Прозвучало слегка виновато; впрочем, по виду Антареса сказать, что он и в самом деле сожалеет, было нельзя.

— Спасибо, что согласился принять, — кивнула Бетельгейзе.

И прежде чем она успела начать разговор, ради которого пришла, Антарес спросил:

— Я слышал о недавнем случае в Роштамме. Что там произошло?

Тратить и без того малое время на обсуждение дел предельной умирающей префектуры было преступным расточительством, но Бетельгейзе решила уступить интересу Антареса, чтобы расположить его к беседе.

— До нас пока мало что дошло. Говорят, Эквилибрис в Роштамме нарушился на семьдесят процентов в пользу Тьмы. Нам до сих пор неизвестно, откуда взялся столь огромный массив темного эфира в той бедной на материю префектуре. Люминарная стража изучает вопрос.

— Там же был Зербраг, верно?

— Верно.

— И?..

Бетельгейзе бросило в холод, когда она столкнулась с возвратившимся Вторым паладином. Ее обеспокоил даже не протез, из-за которого Зербраг тяжело и с глухим лязганьем хромал, а само состояние звезды. Она никогда в жизни не видела его таким, ей достаточно было поймать его взгляд, чтобы понять: он утратил контроль.

И это встревожило даже Бетельгейзе.

До нее дошли слухи, что случившееся ударило по рассудку Зербрага и он сжег фактотума. Многие знали о его специфическом видении справедливости и наказаниях за проступки в подконтрольных ему войсках, но то другое, там это разрешалось древними законами. Если ты дал клятву своему главнокомандующему, объявил его своим Доминумом — то делать нечего. Но непотребное отношение к фактотумам и тем более их убийство карались. Дисциплинарное собрание не могло обойти даже Паладина, хотя Бетельгейзе с раздражением понимала, что Зербрагу удастся выскользнуть и здесь. Его последователи до сих пор встречались в любом из слоев Светлой армии.

— Пока его сложно разговорить, — лаконично прояснила Бетельгейзе. — Но он обязательно расскажет нам все, что там видел.

— Хорошо. А что насчет Терры?

— Терры?.. — Звезда даже не сразу поняла, о чем речь. — Ты о Зеленом море?

Сначала ей показался странным интерес Антареса в отношении мелкой населенной планеты, пускай и пережившей настоящую катастрофу, но тут она вспомнила, что именно оттуда Антарес вернулся после стольких Генезисов забвения.

— Я виделась с Альдебараном наом назад, он отчитался, что обстановка на ней обнадеживающая.

— Обнадеживающая, значит, темный инженерный корпус и вправду справился?

Удивительной была его осведомленность в такие кратчайшие сроки.

— Да. Это, разумеется, удар по стороне Света, но планете, насколько мне известно, ничего не угрожает. Хотя корпус инквизиторов все равно объявил карантин на талидон, а потому эквилибрумы временно были вынуждены покинуть пределы планеты. Любое их пребывание на Терре, за исключением прямых приказов Армии, незаконно. За самой планетой будет вестись пристальное и постоянное наблюдение.

— И с приземленными все будет в порядке?

— Да. Должно быть.

— Отлично. Хорошие новости.

Бетельгейзе с сомнением косилась на него из-за столь странной реакции и даже… облегчения? Она погладила шрамы на левой кисти, решаясь больше не тянуть.

— Антарес, что ты собираешься делать дальше?

— С чем именно?