Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

— Прошу вас, барон.

Он принял чашу из её рук. Ту самую, гнутую, похожую на соусник, из которой она сама пила многократно.

Барон вспомнил как утром ему подносила чашу с вином женщина, в ту минуту казавшаяся ему необыкновенно красивой. Но теперь…

«Вот как на самом деле принцесса Винцлау подаёт чашу с вином».

Он сделал глоток. Ах, что это было за ощущение! Оказалось, вино она смешала с водой, но даже этот теплый напиток после многочасовой жары, после жажды, показался ему божественной амброзией. Тем более чашу ему преподнесла настоящая принцесса. Он выпил всё, что она ему налила, и потом вместо того, чтобы просто вернуть женщине чашу, взял её за руку и поцеловал ей пальцы.

— Благодарю вас, Ваше Высочество. Уж и не вспомню, когда я что-то пил с таким же удовольствием.

Говоря это, он не торопился выпускать её пальцы из своей руки, и она тоже не очень спешила. И отвечала ему:

— Рада это слышать, барон, уж и не помню, чтобы какой-то кавалер так радовался моему подношению, — причём смотрела на него… ласково? Тепло? С интересом? — Разве что на рыцарских турнирах, да и то давно было.

Продолжать этот разговор, да ещё на глазах своих людей, которые как раз на них глазели с нескрываемым любопытством, Волков не захотел. Нечего им поводы для болтовни давать. И поэтому обратился к своему оруженосцу:

— Фон Готт, ну что там у колдунов?

— Да ничего, — отвечал тот с некоторой прохладцей или с разочарованием. — Двор почистили, гарь всю убрали. Холопы по двору ходят, а ни господ, ни солдат не видно.

Барон потихоньку отходил ото сна и счёл, что пришло время для не очень приятного разговора. Он встал у западной части башни и позвал к себе кавалериста:

— Кляйбер.

— Да, господин, — сразу отозвался тот и встал. Он ещё что-то скручивал из полос такни, вязал узлы.

— Ну, что с верёвкой? — начал генерал не сразу.

— Готова, — ответил кавалерист. — Понавязал на ней узлов, теперь легче будет спускаться.

— Крепка получилась?

— Крепка, крепка… — кивает Кляйбер. — Всё гнильё выбросили, крутили верёвку только из хороших кусков.

— Значит, крепка? — Волков вздыхает. Он знает, как начать трудный разговор, но почему-то тянет.

И тут неглупый человек Кляйбер приходит ему на помощь:

— Господин, да вы не мучайтесь, я и так знаю, чего вы хотите сказать.

— Знаешь? — уточняет генерал.

— Так оно и дураку понятно. Воды у нас нет… Ждать, пока Брюнхвальд подойдёт? А сколько ждать? Можно ведь и не дождаться, — здраво рассуждает кавалерист. — А верёвка скручена, к Брюнхвальду бежать надо, а кому бежать?

— И знаешь кому? — снова спрашивает Волков.

— Э-хе-хе… — тут Кляйбер засмеялся. — Оно понятно кому… Ну не принцессу же по верёвке со стены спускать.

— Не принцессу, — соглашается барон.

И тут кавалерист морщится, потом принюхивается и морщится ещё больше:

— Чуете, господин?

— Чего? — не понимает Волков.

— Падалью снизу несёт, — отвечает Кляйбер и даже выглядывает из-за стены вниз, заглядывает в тёмное ущелье, что начинается прямо за стеной замка, после чего качает головой и добавляет уверенно: — Вот оттуда несёт мертвечиной.

Волков склоняется вместе с ним, заглядывает вниз: там, где кончается стена замка, начинается скала, а вот где она кончается — не рассмотреть. Сумерки уже сгустились так, что там, в ущелье, темно и почти ничего не видно. Но вот сейчас он хорошо почувствовал запах падали. И барон уже не очень-то верит, что так могут смердеть объедки горных орлов. Да уж… Попасть в лапы этих нечестивых тварей, что так и прячутся в господских покоях, так за всё время и не показав оттуда носа, ему очень не хочется. И он снова смотрит на кавалериста.

— Ну так ты понимаешь, зачем я тебя позвал на разговор?

— Да чего же тут непонятного, — невесело отвечает Кляйбер, — всё я понимаю, понимаю, господин, — он вздыхает, — понимаю, что бежать к полковнику придётся мне.

— Сам понимаешь, фон Гота и Хенрика я послать не могу, они мне тут нужны будут, если нечестивые на башню полезут. Доспех у них получше твоего, — начал объяснять ситуацию генерал.

— Да и бойцы они получше моего будут, — соглашался кавалерист. — Уж и Хенрик неплох, а ваш фон Готт, у… — он махнул рукой, показывая, какой отличный воин оруженосец барона. — Вы мне, господин, ничего не говорите, я сам всё понимаю, я когда верёвку вертел, знал, что для себя делаю. И знаю, что дело моё опасное будет. К этим… — он кивнул на замок, — в руки лучше живым не попадать, а то вон, — теперь Кляйбер кивает на ущелье под стеной, — будешь потом лежать там, вонять. И хорошо ежели сразу, без пыток убьют. А то ведь и измываться ещё будут. Так что, господин, я всё понимаю, вот только… я же это… жизнью рискую…

А теперь и генерал всё понимал.

— Десять золотых, если до полковника доберёшься.

— Ишь ты! — кавалерист, кажется, был доволен предложенной наградой. Он сразу посчитал в уме. — Девять коней купить можно. Или четырёх, но хороших.

— Да, а можно купить хорошего жеребца и пару кобылок на развод, — говорил генерал. — Или поставить домишко в Эшбахте.

— Домишко у меня уже есть, — сообщил Кляйбер. — У Солдатских полей. Давно там проживаю.