Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

— Пока, господа, — чуть подумав начал генерал, — ступайте все вниз, нарубите дров хороших, найдите там тряпок, принесите всё сюда, дальше уже будем думать.

— Конечно, генерал, — за всех ответил первый оруженосец и с фон Готтом и Кляйбером начал спускаться в темноту башни.

— Хенрик, — окликнул его Волков.

— Да, генерал.

— Там где-то должна быть глефа того великана, Допельманна — вспомнил Волков. — Найдите её, она может нам пригодиться.

— Да, генерал, конечно.

Они стали спускаться, и как только скрылись из виду в люке, что вел вниз, раздался грохот, звон и ругательства. А за ними последовали и смешки. Ругался фон Готт, а Хенрик над ним посмеивался.

— Неуклюжий болван. Ты хоть ничего себе не сломал?

— Нет… Не сломал… Тут темно, как у дьявола во чреве.

— Держись за стену.

— Я держался…

Они ушли дальше, и слов из их разговора было уже не разобрать, и тогда маркграфиня встала и подошла к генералу. Волков сразу всё понял, так как женщина снова была немного смущена и не сразу начала говорить, но теперь-то он знал причину и заговорил сам:

— Спускаться вниз вам резона нет, госпожа, темень там неимоверная, я сам спущусь, а вы делайте, что вам нужно, прямо здесь.

— Здесь? — маркграфиня была всё ещё смущена, она оглядывалась, как будто искала для своих дел какое-то особенное место. — Не будет ли сие… неприлично…

— Ах, оставьте, Ваше Высочество, — успокоил её генерал, — то данное Богом естество, а мы все люди ремесла воинского, для нас в естественной нужде нет никакого неприличия, тем более что мы, по сути, сидим в осаде, и сейчас здесь нам не до изысков, — она, кажется, ждала этих слов от него. А он ещё и добавил: — Я спущусь на второй этаж, а вы скажите, как справитесь.

Генерал ей поклонился и стал спускаться в почти непроглядную темноту башни. Сюда, на лестницу, свет от костерка уже не проникал совсем, и ему приходилось придерживаться стены, чтобы не слететь с высоких ступенек вниз, подобно фон Готту. Он добрался до второго этажа и остановился, слушая, как на первом, разбирая хлам, беззлобно ругаются в темноте его люди, мешая друг другу. Волков не успел даже разобрать их разговоров, как сверху, из открытого люка, закричала маркграфиня. Не позвала его и не окликнула, а именно закричала, и в крике этом отчётливо слышались и страх, и просьба:

— Барон! Прошу вас… Баро-он!

Нет, то был не страх. Женщина была в ужасе… И это словно подстегнуло его… Что там? Отчего она зовёт его, он и думать не успевал. К чему думы, когда нужно… Волков, спотыкаясь во тьме почти на каждой ступеньке, кинулся вверх, на ходу, хоть то было и неудобно, вытягивая свой длинный меч. Он уж и не думал, что может так споро взлететь на верх башни. Уж и про хромоту позабыл. Выскочил наверх с уже обнажённым оружием и увидал её, прижавшуюся к зубцу башни, перепуганную и указывающую перстом в темноту на другом конце площадки:

— Там, в тени они… Влезли сюда… Там они…

А генерал же смотрел туда, куда указывала принцесса, и ничего, кроме ночного мрака, не видел, он даже растерялся: чего она кричит? Что она тут видит?

— Перед вами он! — продолжала маркграфиня. — Застыл!

Волков не стал раздумывать да разглядывать черноту перед собой, а рубанул своим старым, проверенным мечом справа налево, чуть сверху и книзу.

И… ничто мечу преградой не стало, клинок рассёк лишь воздух… Но показалось барону, что в хлипком красном свете костерка закрутились в воздухе перед ним еле уловимые вихри — маленькие, как из чёрного дыма, такие же, какие бывают в водах быстрого и глубокого ручья. То показалось ему странным.

«Не мерещится ли⁈ Что за вихри такие, из черноты состоящие?».

И тогда он, не зная, что и думать о привидевшемся, бьёт ещё раз, обратным движением оружия рассекает воздух слева направо… Но клинок снова находит лишь темноту, ничего не встречая на своём пути. Вот только… Что-то тихо звякнуло прямо перед его ногами, а он ещё и ещё раз рубит воздух перед собой, двигаясь к северной стене башни, к двум зубцам её. А там, у края, света совсем уже не было, и генералу пришлось остановиться. И на мгновение повисла вокруг тишина. На мгновение или на два, так как тут же, с грохотом и лязгая железом, снизу стали выбираться наверх его люди, и первым был Хенрик; оруженосец появился уже с обнажённым мечом, за ним вылезли и Кляйбер и фон Готт.

— Сеньор! — воскликнул первый оруженосец, оглядывая площадку и первым делом замечая испуганную женщину. — Ваше Высочество! Что-то тут было?

— Не знаю, кажется, нам с принцессой померещилось, — отвечал Волков, не поворачиваясь к собеседнику; он ещё вглядывался в темноту, да и меч прятать не спешил.

И тогда Хенрик повернулся к женщине:

— Ваше Высочество, вы в порядке?

— Я… я просто испугалась, мне показалось, что кто-то идёт ко мне из темноты, — она указала как раз в ту сторону, где находился Волков. — Оттуда кто-то шёл… невидимый. Но я его… заметила… нет, скорее почувствовала, как будто холоден он был.

«И мне тоже, что ли, привиделось?».