Инодин - В тени сгоревшего кипариса

В ведущем бой танке не до красот литературного языка — экипаж не говорит, он перелаивается короткими фразами, минимум слов, максимальное количество информации. В армии этот сленг вежливо именуется «командирским», но запись этих команд и докладов не стоит показывать в издательствах. Танкистам плевать на редакторов и корректоров, о существовании которых они, в большинстве своём, не имеют ни малейшего понятия.

Танк Фунтикова вылетает на очередной перекрёсток. Итальянский огнемётчик ошибается, огненная струя бьёт в борт. Огнесмесь бесполезно растекается по закрывающему подвеску бортовому экрану, выжигает краску. Вторая может ударить в моторное отделение, найти щели, просочиться под броню, зажечь моторы…

— Правый! — ревёт командир.

Одновременно с его воплем Алесь Куневич, пулемётчик правой башни, всаживает в огнемётный расчёт очередь на половину диска. Баллон со смесью взрывается, и на грязной улочке албанского городка вспыхивает жаркий костёр. Второй номер страшно кричит, какое-то время катается по земле, пытается сбить пламя. Куневич добивает его короткой, экономной очередью в три патрона. Несколько гранат вылетают из-за заборов, но не причиняют танкам никакого вреда. Т-28 разваливают каменную кладку заборов, пулемётчики бьют очередями в разные стороны. Итальянцы привычно разбегаются. Михаил несколькими командами назначает командирам машин места, и через минуту танки занимают позиции, направляют во все стороны стволы пушек.

Ротный на всякий случай ещё раз проверяет схему — характерный изгиб улиц, площадь в квартале к востоку, минареты мечети — всё верно. Его танки перекрыли коммуникации центральной части города, теперь итальянское командование не сможет перебрасывать подкрепления с одного участка обороны на другой по кратчайшему расстоянию – только в обход. Фунтиков дождался докладов командиров взводов, занявших два соседних перекрёстка. Греки, не сильно отстали от танков, занимают оборону в ближайших домах. Расчёт из трёх бойцов сноровисто поднимает на чердак двухэтажного особнячка допотопный «гочкис» на неуклюжей треноге. В обороне — могучий агрегат, непонятно только, как пулемётчики умудрились притащить его сюда, не отстав от легконогих пехотинцев.

— Большой, я первый-раз, держу центр, как понял, приём!

— Я Большой, понял тебя, держи центр, второй на подходе, приём.

Потерять три танка на ровном месте из-за того, что не заметил поставленные ночью на прямую наводку пушки! …дак ты, а не командир роты! Алексей всаживает осколочный в окно, из которого пытался стрелять очередной пулемётчик, и усилием воли изгоняет из головы мысли о бездарно организованной атаке. Потом, после боя, придёт время для разбора, а сейчас нужно грамотно довести роту до победы, нет времени на самоедство. Танки парами и тройками ломятся между домов — не спеша, чтобы не оторваться от идущей следом пехоты.

Парни Димитриадиса работают с танками неплохо, для первого раза просто отлично. Не зря потрачено время на разговоры с греческими командирами. За каждым танком идёт закреплённое отделение, укрывается за бронёй от пулемётных очередей. Танки ломают заборы, расстреливают пулемётные точки и позиции стрелков. Пехота зачищает дома, особо смотрит, чтобы не выскочил на расстояние броска горячий итальянский парень со связкой гранат или бутылкой бензина. Греки выискивают и отстреливают расчёты противотанковых ружей. Жаль, связи с ними нет — в бою некогда следить за пехотой. Танки с расчётами ПТР расправляются эффективнее вооружённых винтовками пехотинцев, зато видят экипажи намного меньше. О радиосвязи с пехотой можно только мечтать — после боя. Сейчас нет времени, танкисты работают.

— Короткая!

Летит к цели очередной снаряд, всаживает в окно очередь ДТ, и танк снова идёт вперёд. Улица за улицей уходят за корму, всё слабее отбиваются итальянцы, предпочитают убегать, сделав один-два выстрела. Командир третьего взвода доложил о захваченной без сопротивления миномётной батарее, танки первого, с которым наступает машина командира роты, прошли через заставленный брошенными грузовиками пустырь. Где-то в городе есть ещё артиллерия, десятка два трёхдюймовок или около того, но она давно не подаёт голоса. Пушки вполне могут стоять где-то в засаде, чтобы в упор ударить по подходящим танкам. Нет, хватит на сегодня потерь.

Алексей высовывается из люка, подзывает греческого лейтенанта, и пехота выходит вперёд, выглядывают из-за укрытий, жестами показывает танкистам, что можно двигаться дальше.

Заминка выходит у старого здания, похожего на помесь сарая и средневекового замка – из узких окошек молотят несколько пулемётов, не подпускают пехоту. Толстые каменные стены не пробиваются пушками двадцать шестых, снаряды лишь выбивают куски камня. Такими темпами для разрушения превращённого в крепость склада понадобится несколько часов времени и пара боекомплектов. Стоит он неудобно — на возвышенности, перекрывает сразу несколько улиц. Именно для таких случаев идут за ротой самоходки Козлоногова.