Инодин - В тени сгоревшего кипариса

Что это? Кино про Чапаева? Рассыпавшись лавой, отсекая итальянцев от города, скачет кавалерия, сверкает поднятыми над головой клинками. Перед конницей переваливаются на неровностях грунта танки взвода управления. Вот они добрались до группы автомобилей, им навстречу выходит человек с белой тряпкой в поднятой руке. Танк комбата останавливается, из башни выпрыгивает Барышев, направляется в дом. Несколько конников спрыгивают на землю и идут следом. В наушниках голос Мотылевича:

— Юра, кажется, поймали генералов! Сдаются, сволочи! Подтягивай роту ближе, если где вздумают отбиваться, станем давить!

Ещё радость. Заводится танк политрука и направляется вслед за ротой, из люка высовывается командир — бледный, но живой, чертяка. Показывает — ничего не слышу. Но улыбается. Хорошо!

Город взят. Победители заканчивают прочёсывать территорию, ловят последних врагов. Итальянцев перестали поднимать на штыки, они охотно поднимают руки — понимают, что в плену шансы пережить войну выше.

Из погребов и подвалов выбираются местные жители, начинают хлопотать по хозяйству — сначала робко и неуверенно. Потом, когда поймут, что новые оккупанты не собираются грабить, убивать и насиловать, заживут, будто ничего и не произошло. Кроме тех, конечно, чьи дома разрушены во время боя, тех, чьи сады и виноградники перепаханы снарядами и гусеницами танков. Но живым нужно жить, и будут восстанавливаться дома, по весне зазеленеют молодые посадки — Корча в боях пострадала не сильно.

Танкистов отвели в тыл сразу после боя. Командиры довольны — батальон показал себя хорошо. За двое суток боёв безвозвратные потери — пара Т-26 и три экипажа. Пять танков можно восстановить своими силами, двум нужен заводской ремонт. Через сутки боеспособных танков будет больше, чем экипажей — пока не вернутся из госпиталя раненые. Союзники оценили силу и мощь танковой атаки. Майор Барышев улыбается, вспоминая похвалы греческого командующего. Это, господин генерал, ещё цветочки — когда помощь пойдёт в полном объёме, греческий народ без подсказок сообразит, в какой стране живут его настоящие друзья.

Тяжёлых раненых днём эвакуировали во Флорину, в госпиталь. Тела убитых для захоронения отправили туда же — вместе с погибшими греками.

Экипажи обслужили технику, поужинали и отдыхают — в одном из занятых ими домов какой-то боец тихонько играет на гармони. Хорошо играет, скотина, грустно — наверно, кто-то знакомый погиб. Надо подойти, отвлечь, пока он весь личный состав своей тоской до ручки не довёл, Паганини хренов.

Отдых не для всех. У большого сарая стадом коров сгрудились автомастерские, тарахтит мотор генератора. Из-за приоткрытых ворот сверкают сполохи электросварки, доносятся мерные удары кувалды и весёлая ругань — ремонтники обещали до утра поставить на гусеницы подбитые танки третьей роты.

Уго волнуется, на вопросы отвечает не сразу, сначала тщательно обдумывает, выбирает слова. Ещё бы, человек напротив — самый настоящий комиссар. Ляпнешь, не подумав, и мамочка Бонатти не скоро увидит своего сына в их маленькой квартирке под самой крышей. Немного уверенности придаёт переводчик — тот самый командир, что так славно организовал сдачу в плен их батальона.

Комиссар смотрит спокойно, ожидает ответа — не торопит, не кричит. Предложение, конечно, интересное, и русские парни, кажется, совсем неплохая компания, но Уго придётся отказаться. Он поворачивается к командиру роты и долго объясняет причины, очень хочет, чтобы поняли правильно, всё-таки испанский — не родной язык, хоть и похож. Фунтиков поворачивается к комиссару:

— Ему хотелось бы остаться с нами, товарищ батальонный комиссар, он неплохой механик, и мог бы помогать чинить наши автомобили, но его товарищи считают его своим вожаком. Будет неправильно, если товарищ Бонатти их бросит в такой трудный момент.

Батальонный комиссар Окунев кивает, что-то помечает в лежащем перед ним блокноте и просит:

— Миша, спроси у него — много ли в его группе людей, которых можно привлечь к ремонту техники или оружия?

— Да, — отвечает итальянец. — Много. В Италии войска формируют из уроженцев одной местности, поэтому в нашем батальоне большинство — горожане, много парней из рабочих районов.

Выслушав ответ, комиссар снова пишет в блокноте и просит Фунтикова:

— Греки не сильно хотят сажать себе на шею толпу дармоедов, у них и без пленных с продовольствием в стране плохо. Есть мысль использовать их на строительстве новой линии укреплений и в каменоломнях, но технических специалистов по желанию будут набирать для организации центров ремонта трофейной техники — там и питание лучше, и режим свободнее. А его компании доверия больше, чем остальным. Скажи — пусть поговорит с людьми, если будет желание — поедут на Крит, строить мастерские, потом — работать в них.