Инодин - В тени сгоревшего кипариса

Котовский смотрит на него и тихонько, уголками губ, улыбается — бритт прижился. Вчера Мэллоу совершил маленький подвиг — выбил у своего командования четыре противотанковых ружья системы Бойза и несколько боекомплектов к ним. Котовский оценил, ружья устанавливают на итальянские танкетки. Супероружием они от этого не станут, но всё лучше, чем было, силуэт у итальянок низкий, для засад то, что нужно. Теперь каждой стрелковой роте можно придать по три жестянки с ПТР, и ещё по две — с крупнокалиберными пулемётами.

***

Фёдор мнётся, изображая нерешительность, которой лишён от природы — даёт понять, что хочется поговорить, аж шкура чешется.

— Спросить чего хочешь?

— Ага. Товарищ капитан, вот мы отрабатывали стрельбу по противнику из засад, один танк делает несколько выстрелов и отход, потом следующий, и так всё время.

— Отрабатывали. Мы так ещё не умеем, учиться надо.

Баданов трясёт башкой — мол, это и так ясно, не о том речь:

— Мы же фронт держим, прошлый раз фрицев раскатали на тесто, а летуны им артиллерию проредили.

Фунтиков понимает комсомольское негодование парня. Хочется наступать, хочется видеть пятки драпающего врага, а комбат тренирует отступление.

— Федя, мы фронт держим, и будем держать — сколько сможем, сколько сил хватит. Но у нас тут — две трёпаных дивизии. Ты слышал, чтобы подкрепление прибывало?

— Ну, англичане на аэродромах появились, их самолёты перелетели на той неделе.

— Летуны как прилетели, так и улетят. Англичане хотят румынские нефтепромыслы бомбить, отсюда лететь ближе. А у нас наоборот, три греческих дивизии на материк вывезли морем. Мы, Федя, держим Салоники, пока не эвакуируют всё, что можно, и противника связываем. Но с той стороны не дураки командуют, им вся эта военная азбука как бы не с пелёнок известна. И долго нас терпеть они не будут, рано или поздно соберут штук шесть дивизий в кулак и сомнут — вымотают и прорвутся. Но мне охота их так проредить, чтобы освободившиеся войска Гитлер не на восток отправил, а на пополнение и переформирование. Однако, парень, не просто в Греции воюем, на самом деле мы сейчас Киев и Смоленск защищаем, понимаешь?

— Понимаю, — кивает боец.

— Так вот, Фёдор, немец после прорыва фронта берёт скоростью — он наступает быстрее, чем противник отходит. Пока противник опомнится, пока обстановку прояснит — отступать уже некуда, пути перерезаны, остаётся или биться до последнего патрона, или сдаваться. А если им у каждого бугра придётся останавливаться, да с потерями, хоть мотоцикл да один-два человека, смогут они быстро двинуть?

— Нет, товарищ капитан, факт, не смогут.

— Значит, наши получат возможность организованно отойти, а может, и эвакуироваться — земля на берегу не кончается, парень, острова рядом. Оттуда гарнизоны выбивать, не имея нормального флота — кровью умоются. А за островами Египет. Так что погибать нам не с руки. Мало нас, но мы у вермахта вроде верёвки на ногах. И должны этот корпус, что в Халкидике стоит, держать, сколько сможем. Так народу и объясни. Сумеешь?

— Постараюсь, товарищ капитан.

Михаил хлопает бойца по погону:

— Нужно суметь, Федя, ты у меня нынче вроде замполита стал, постарайся.

***

Лицо представителя британского командования в батальоне можно фотографировать для аллегорического изображения растерянности.

— Почему он принял решение об отходе? Бросить такие позиции, и отступить? Не проще ли было перебросить в Эпир резервы и остановить противника?

— Не расстраивайтесь так, лейтенант, просто ваш командующий выполняет поставленную задачу.

В голосе Котовского смешиваются злость и ирония, капитан оказался прав в своих предположениях, и его это бесит. Алексей предпочёл бы ошибиться. Мэллоу не понимает, придётся объяснять подробнее.

— Вашему правительству, лейтенант, не столь важно было защитить Грецию. Думаю, Черчиллю слишком неудобно было один на один с Гитлером. Лондонские политики прекрасно понимали, что британские дивизии на Балканах это вызов, на который нацисты не смогут не отреагировать. А напасть на Грецию это автоматическое объявление войны СССР. Вермахт убирается с берегов Ла-Манша, Люфтваффе освобождает французские, бельгийские и голландские аэродромы, на британских островах становится значительно комфортнее. Впрочем, я думаю, Гитлер напал бы и без этой провокации. Но Черчилль подстраховался.

Ваше командование вовсе не собирается угробить половину африканской армии, защищая греческие виноградники. Эти солдаты ещё понадобятся в Египте. С некоторых пор у британской армии имеется заслуженная репутация организатора самых замечательных эвакуаций в истории.

— Вы! — лицо второго лейтенанта Мэллоу покрывается пятнами, ему явно тесен ворот рубашки, — Вы не смеете так говорить! Эти намёки… Они оскорбительны!

— Успокойтесь, Джон. Надеюсь, я не прав. Поживём, увидим. А пока я собираюсь прикрыть австралийцев на отходе. Вы останетесь с нами? Если решите вернуться в бригаду, я дам вам «Кюбель».

— Разумеется, я остаюсь с вами, господин капитан.