Иногда я лгу

А когда оказывается совсем рядом, задает тот же вопрос в третий раз.

Потом вздыхает и отступает на шаг назад. Потом что-то открывает, и до меня доносится звук включаемого телефона. Моего собственного. Пальцы вводят пин-код, который я никогда не меняю. Кем бы ни был этот незнакомец, он слушает голосовую почту. Всего там три сообщения, совсем тихие, но все же различимые. Первый голос принадлежит Клэр. По ее словам, она звонит только чтобы узнать, все ли у меня в порядке, но говорит таким тоном, будто уже знает, что нет. За ним следует гневное послание от Пола: он желает знать, где я. Потом незнакомец в палате воспроизводит третье сообщение, и из телефона льется его собственный голос.

«Прости, что так вышло, все только потому, что я тебя люблю».

Ощущение такое, будто все тело превращается в ледышку. До моего слуха доносится короткий звуковой сигнал.

«Сообщение удалено. У вас нет новых сообщений».

Этого мужчину я не знаю. Зато он знает меня. Я до такой степени напугана, что даже если была бы в состоянии кричать, все равно бы, думаю, не смогла.

– Надеюсь, Эмбер, ты не думаешь, что ты вся такая несчастная, – произносит он.

Потом прикасается к моему лицу, и мне хочется вжаться в подушку, чтобы в ней раствориться. После чего несколько раз слегка стучит по моему лбу пальцем.

– Если ты вдруг не очень поняла, о чем здесь говорили, знай – это не был несчастный случай. – Палец скользит по моему лицу и замирает на губах. – Ты это сделала сама.

Недавно

Вторник, 21 декабря 2016 года, утро

Пальцы выключают будильник. Он мне не понадобится. Я практически не сомкнула глаз, и пытаться опять уснуть нет никакого смысла. Видимо, у меня бессонница из-за беспокойства о муже, но все это время я, уставившись в потолок, думаю совсем о другом. Перед мысленным взором стоит мертвая малиновка и ее крохотное безжизненное тельце. Всю ночь мне представлялось, что она хлопает крылышками в мусорном баке, будто все еще жива. Меня пугает мысль, что птичка просто потеряла сознание, а я выбросила ее, когда она всего лишь лежала без чувств.

Я долго смотрю на пустую половину кровати. От него по-прежнему нет никаких вестей. На полу валяется пустая бутылка из-под красного вина: я надеялась напиться и уснуть, но ничего не вышло. Я так часто выписывала себе это лекарство, что у меня выработалась к нему резистентность. Я размышляю, не заявить ли в полицию о пропаже Пола, но опять чувствую себя полной дурой. Не знаю, как рассказать о своих страхах, чтобы не показаться сумасшедшей. Теперь я уже большая девочка и знаю, что мужья не всегда возвращаются вечером домой. Мозг переключается с Пола на Клэр. Когда она наконец перезвонила, то была в страшном раздражении – мол, как я могла подозревать, будто ей известно, где мой муж. Сказала, что ужинала с подругой, а я испортила ей вечер. И повесила трубку. Она прекрасно знает, чего я боюсь. Я люблю их обоих, но при этом чувствую: все, что мне до сегодняшнего дня удавалось оберегать, теперь пошло прахом. Стоит один раз дернуть за ниточку – и они полетят в бездонную дыру. Возможно, уже слишком поздно.

На улице все еще темно, поэтому я включаю свет и осматриваю комнату в поисках какой-нибудь подсказки, способной пролить свет на происходящее. Вспоминаю о подарочном пакете с женским нижним бельем в шкафу Пола, вытаскиваю его опять, вынимаю бюстгальтер и трусики – тонкие полосы черного, отороченного кружевами атласа. Мне они явно малы. Я сбрасываю пижамные брюки, переступаю через них и стягиваю через голову футболку. Оставляю эту кучу хлопка пастельных тонов лежать на полу, а сама влезаю в белье. Бирки на нем еще не оторваны, и мне в кожу впивается острый угол картонки. Впихиваю грудь в слишком маленькие чашечки и встаю перед большим, в полный рост, зеркалом. Давненько я на себя так не смотрела. Тело в отражении выглядит не так плохо, как мне казалось. Снаружи я вовсе не так ужасна, как чувствую себя внутри, но все равно совсем себе не нравлюсь. Живот несколько округлился и теперь уже не такой, как раньше, но ведь сейчас я ем все подряд. Это тело я ненавижу почти так же, как себя. Оно не делало, что требовалось. Оно не удовлетворяло Пола. Не желая больше на себя смотреть, я выключаю свет, но все равно продолжаю видеть призрак своего отражения. Хватаю халат и прячусь в нем. Новое белье кусается и щиплет. Мысль о том, что Пол, возможно, купил его не для меня, слишком громко звенит в голове, чтобы ее игнорировать, поэтому я снимаю эти кусочки шелка, засовываю обратно в шкаф и начинаю новый день.