Иногда я лгу

– Не думаю.

– Может, выпьем кофе?

– Нет, спасибо, не волнуйся, я в порядке.

Я поворачиваюсь к компьютеру, включаю его и неподвижно вглядываюсь в экран.

– Поступай как знаешь, – говорит она и уходит, не сказав больше ни слова.

Оставшись одна, я открываю электронную почту. Ящик забит выражениями признательности и всевозможными предложениями. В подавляющем большинстве это спам – скидки на товары, в которых я не нуждаюсь и не собираюсь покупать. Но одно сообщение тут же бросается в глаза. Курсор мышки замирает на знакомом имени, глаза неподвижно смотрят на одно-единственное слово в строке заголовка письма, будто оно трудно поддается переводу:

Привет.

Я пощипываю ногтями нижнюю губу. Сообщение нужно удалить – поступить следует именно так, на этот счет у меня нет ни малейших сомнений. Я незаметно оглядываюсь по сторонам. В офисе по-прежнему никого. Отрываю с верхней губы еще один крохотный кусочек кожи и кладу его на стол. От выпитого накануне вина он приобрел лиловый цвет. Я помню, как вечером, не в состоянии уснуть, я вытащила визитку из кошелька и провела пальцем по тисненой надписи. Помню, как внесла его имя в список контактов электронной почты на телефоне, застыла в нерешительности, не зная, как озаглавить свое послание, потом набрала несколько ничего не значащих слов, подумала, засомневалась, опасаясь, что ему покажется странным получить от меня сообщение в столь поздний час, но все равно нажала на кнопку «Отправить». Поскольку вспомнить, что конкретно там было написано, теперь не удается, щеки заливаются краской стыда.

Я открываю письмо и читаю его. Потом перечитываю, на этот раз уже медленнее, внимательно вдумываясь в смысл каждого слова.

В память о старых добрых временах.

Вглядываясь в слова, я пробую их на вкус, чтобы понять, насколько они подходят для данного случая. А когда закрываю глаза, по-прежнему представляю их автора.

Радостные воспоминания.

Радостные, да не всегда.

Может, сходим куда-нибудь и посидим, чтобы нагнать упущенное?

Я отрываю от губы еще один кусочек кожи и смотрю, как эта крохотная частичка меня высыхает и твердеет на кончике ногтя. Потом кладу ее в одну кучу с остальными.

Нагнать. Догнать. Поймать. Лови. Поймала.

Пол пропал. Мой брак висит на волоске.

Что я делаю? Мысль исчезает, не успев оформиться.

– Эй, Эмбер, вернись на грешную землю! – говорит Джо и машет руками у меня перед лицом.

Я закрываю почтовую программу, смахиваю со стола крохотные кусочки кожи и чувствую, что щеки покрываются лихорадочным румянцем.

– Ты что, нелегальный мигрант? – спрашиваю я, совершенно не подумав.

– Что? Нет, с чего бы? – с улыбкой говорит Джо.

– Нарушаешь мои границы.

Улыбка на ее устах тут же блекнет.

– Прости. Просто при мне кто-то так однажды пошутил, в тот момент было смешно. Я совсем не хотела тебя обидеть, просто с головой погрузилась в свой собственный мир.

– Вижу. Не переживай. Я на все сто процентов уверена, что с ним все в полном порядке.

– С кем? – спрашиваю я, задаваясь вопросом, не видела ли она письма от Эдварда.

– Как с кем? С Полом, твоим мужем, – отвечает она, слегка нахмурившись.

– А… ну да… Прости, что-то я сегодня не в форме.

Мадлен из своей каморки громогласно призывает помощницу. Мы умолкаем. Примадонна грозно нависает над ней в дверном проеме, протягивая банковскую карту и перечень распоряжений. Нужно забрать одежду из химчистки, она сообщает ПИН-код и другие необходимые сведения. Ее манера разговаривать с людьми выводит меня из себя.

На утренней планерке я опять думаю о письме Эдварда. Думаю о нем и в студии, во время интервью и разговоров со слушателями. Я едва замечаю, что говорят вокруг. По идее, мне должно быть стыдно, но нет. Пол месяцами ко мне не прикасается, к тому же я не делаю ничего плохого. Мы с Эдвардом просто приятели, вот и все. Нас объединяют общие воспоминания из другого места и времени. А воспоминания не могут причинить кому-либо вред, если, конечно, они принадлежат только тебе.

Давно

Суббота, 7 декабря 1991 года

Дорогой Дневник,

Вчера вечером Тэйлор пришла к нам. Я боялась этого момента. Папа опять должен был работать допоздна, поэтому опозорить меня могла только мама. Она забрала нас из школы в нашем потасканном «Форде», который больше всего похож на консервную банку на колесах. У родителей Тэйлор есть «Вольво» и «Рено-5». Мама старательно пристегнула меня и пристегнулась сама – обычно ей плевать – и дала каждой из нас пакетик черносмородинового сока. Этого она тоже обычно не делает. Путь из школы домой занимает не больше пяти минут, за это время мы вряд ли умерли бы от жажды. Я подумала, что машина никогда не тронется с места, но после третьей попытки двигатель все-таки прокашлялся и завелся, и мама, как всегда, пошутила на этот счет. Какой позор.