Иногда я лгу

Он говорил про какое-то вещание или, может быть, замещание. Перед смертью Буся хотела с ним что-то такое сделать, но потом забыла, и вот теперь нам надо опять устраиваться на новом месте только потому, что люди никогда ничего не помнят. Папа сказал, что мамина сестра очень сердита на Бусю за все это. Я даже не знала, что у мамы есть сестра. Он объяснил, что я ее видела несколько раз, когда была совсем маленькой, но я ее вот вообще не помню. Папа говорит, что мамина сестра много лет не общалась с мамой и Бусей, но когда та умерла, решила, что ей хочется получить половину ее дома. Я спросила, не может ли она поселиться во второй половине, но папа ответил, что нет, что так не делается. Я спросила, не сможем ли мы остаться, если лотерейный билет окажется счастливым. Он ответил, что уже соскреб защитный слой и цифры на билете не совпали.

От всего этого мне стало очень грустно, и я спросила, можно ли мне подняться к себе и немного почитать. Он сказал, что да, если только я буду вести себя тихо и не мешать маме. А потом добавил, что нам надо очень хорошо о ней заботиться, потому что эта история расстроила ее даже больше, чем нас. Я не понимаю, с чего я должна о ней заботиться. Она должна была ухаживать за Бусей, но ничего толком не сделала, и ту убил рак. В последнее время я все время думаю, что если бы за ней, когда она заболела, ухаживал кто-то другой, например мама Тэйлор, то ей стало бы лучше и она до сих пор была бы жива. И тогда сейчас у нас все было бы хорошо и никуда не надо было бы ехать. Это мама во всем виновата, даже если папа по глупости этого не замечает. Это она все разрушила и всех погубила, я никогда ей этого не прощу.

Сейчас

31 декабря 2016 года

Меня будит знакомый звук, я такой уже слышала. Кровать медленно начинает опрокидываться назад, ноги смотрят в потолок, к голове приливает кровь. Кровать приподнимают еще выше, я боюсь, что упаду и меня никто не поймает, но тут кожа ощущает тепло воды и прикосновение нежных пальцев.

Сегодня мне приводят в порядок волосы, причем для этого даже не пришлось записываться к парикмахеру! Я чувствую запах шампуня, представляю, как он пенится, потом напрягаю все свое воображение и на несколько секунд убеждаю себя, что жизнь вернулась в нормальное русло, что это салон красоты, а надо мной хлопочет мастер-стилист. Потом изо всех сил стараюсь получить от этого удовольствие, расслабиться и вспомнить, как это бывает.

Сейчас, потеряв время, я много о нем думаю. Часы будто слипаются вместе, и отделить их друг от друга очень трудно. Обычно говорят, что время идет, но здесь, в этой палате, оно движется по-другому. Оно тянется, ползет, растекается по стенкам твоего разума навозными пятнами воспоминаний, в итоге ты не в состоянии увидеть ничего ни перед собой, ни позади. Оно изводит каждого, кого жизнь выбрасывает на его берега, и мне теперь надо плыть дальше, чтобы настигнуть себя саму ниже по течению.

– Так-то лучше, засохшую кровь мы смыли, – произносит чей-то добрый голос и обматывает мне голову полотенцем.

Я представляю, как на белой раковине расплываются пятна крови, как бледнеющие красные круги стекают вниз, унося с собой часть моего тела.

– Давайте я, у вас и без того дел полно, – говорит Клэр, – мне нетрудно.

Она так тихо сидела в сторонке, что я даже не догадывалась о ее присутствии. Я могу безошибочно определить, что медсестрам она нравится. Людям вообще обычно нравится та версия Клэр, которую она им показывает. Кровать возвращают в исходное положение, и мы с сестрой вновь остаемся одни. Клэр сушит мои волосы и заплетает их в косички – мы делали так, когда были маленькие. Она не произносит ни слова.

– Ты сегодня рано, – говорит Пол, входя в палату, едва она заканчивает.

– Не могу спать нормально, – отвечает Клэр.

Со стороны может показаться, что я все время сплю, однако это не так. Но даже когда я правда сплю, кто-то все равно без конца заходит в палату, переворачивает меня, моет, пичкает лекарствами. Эдварда какое-то время не было, память, по крайней мере, не сохранила воспоминаний о том, что он приходил. Я говорю себе, что он, вероятно, оставил меня в покое и вскоре мне удастся очнуться.

– Вчера произошла странная вещь, – говорит Пол.

– Какая? – спрашивает Клэр.

Когда у них действовало правило «он пришел – она ушла», было намного лучше. Теперь они проводят вместе слишком много времени, и ничего хорошего из этого получиться не может.

– Я зарядил телефон Эмбер, но в списке контактов не нашел никого с именем Джо.

– Действительно странно.

– Тогда я позвонил ее начальнику, полагая, что он может дать мне номер этой девушки. Сначала он выразил готовность помочь, но потом как-то разволновался и сказал, что не может дать мне номер, потому что не знает никого по имени Джо.

– Ничего не понимаю, – говорит Клэр.

Еще как понимаешь.