Иностранная литература: тайны и демоны

Кроме того, в романе масса точных вещей, которые цепляют читателя не просто за интерес, но за самоидентификацию. И здесь Кинг гениально чувствует самые древние архетипы. Это не только страх перед букой, которая живет в шкафу или под кроватью, это не только страх перед бешеной собакой, это не только постоянно преследующий нас во сне кошмар о встрече с сумасшедшим. Помните, с чего начинается «Бессонница» (1994)? Главный герой отправляется погулять за город, его обгоняет на машине сосед с налитыми кровью глазами, перед шлагбаумом вопит: «Ты мерзавец! Ты ублюдок! Ну давай же! Давай поторапливайся!..»[100] – врезается в чью-то машину и орет ни в чем не повинному водителю: «Скольких ты уже убил?» Это работает, разумеется, но держит Кинг не только этим. Не только архетипами из наших детских кошмаров, не только нашими снами – он держит нас за базовые наши чувства, за базовые опасения: напрасно прожитая жизнь, одинокая старость, неожиданно изменивший нам и предавший нас друг. Более того, Кинг очень точно чувствует именно норму. Он не просто так называет себя агентом нормы. Ведь страшно у Кинга не тогда, когда вылезает какая-нибудь физиологически ужасная тварь, – страшно, когда в сортире у вас на работе из-под дверей одной кабинки вы видите кроссовки, и эти кроссовки стоят там, когда бы вы ни вошли. В кроссовках нет ничего страшного – страшно, что они там всегда. И только потом вы узнаете, что это призрак наркодилера, там убитого. Но и призрак – не страшно, а страшно, что кроссовки стоят изо дня в день и на них лежат мертвые мухи.

Точно так же и в «Сиянии» ничего поначалу страшного не происходит; больше того, все эти гниющие женщины с гниющими грудями и с зелеными ногтями, которые в ванной сидят, – это не страшно. А вот страшно, когда ночью в пустом отеле «Оверлук» начинает ездить лифт.

Кинг, конечно, ученик, в чем он никогда не признается, Кафки, Акутагавы, потому что все его сочинения – это довольно простые притчи, основанные на базовых понятиях, на базовых представлениях о норме.

Когда-то, рецензируя роман «Нужные вещи» (1991), Борис Кузьминский в газете «Сегодня» писал, что сквозная тема Кинга – метафора одержимости: когда человек слишком сильно интересуется чем-то, когда он слишком сильно чем-то поглощен, он забывает о базовых нормах морали. Например, он слишком сильно интересуется историей родного края, и поэтому рано или поздно становится жертвой призраков, населяющих отель «Оверлук». Ведь что такое «Оверлук»? Это же не просто взгляд сверху, это и обзор всей американской истории, которая спрессована в этом отеле, своего рода прообразе «Темной башни», на которую нанизаны остальные миры.

Точно так же и «Бессонница» – совершенно конкретная метафора мира, который перепутал день с ночью, и «Нужные вещи», самый простой, я бы даже сказал, примитивный роман, потому что это первый роман Кинга, написанный после разрыва с алкоголем: если вы слишком страстно чего-то хотите, если вам что-то очень сильно нужно, вас легко можно поймать на этот крючок, и где тогда ваши понятия о добре и зле?

Метафоры Кинга просты и наглядны, но тем не менее работают. К тому же точно сдержанный темп повествования, узнаваемые яркие герои, базовая мораль – все это и делает тексты Кинга такими привлекательными. Но чтобы мы полюбили Кинга за его страшилки, и этого было бы мало.

Кинга по-настоящему у нас стали знать с «Мертвой зоны» (1979) – лучшего романа, переведенного лучшими переводчиками – Олегом Васильевым и Сергеем Таском. В «Мертвой зоне» есть та же базовая метафора: мы ведь всегда знаем, что в нашем сознании есть «мертвая зона». Всегда в сознании любого человека – вот здесь Кинг очень точно проник в психологию читателя – есть темное ядро, которого мы не касаемся. Мы не знаем, что это: детская травма, или страх перед будущим, или какое-то воспоминание, которое мы вытеснили, но «мертвая зона» есть у каждого. Мы потому и полюбили Джонни Смита, что легко прикидываем его на себя: он – неудачник, как почти всегда у Кинга, он – аутсайдер, как почти всегда у Кинга, он – незаслуженный аутсайдер, как все мы (никто не доволен своим состоянием, и всякий доволен своим умом – и Кинг очень точно набрасывает на этот колышек свои кольца), но при всем при том Джонни Смит наш, потому что эта «мертвая зона» является и главной психологической проблемой Джонни, которую он осознает.