Иностранная литература: тайны и демоны

Точно так же домашние эльфы современности, люди, которые думают чужой головой, должны, по крайней мере, сознавать, что путь к свободе для них смертелен. Может быть, именно поэтому они так панически и боятся этой свободы, держась за ремесло домашнего эльфа и повторяя все время: «Я хороший домашний эльф». Это является для них основополагающей истиной, основой их идентификации. И все попытки интеллектуалки Гермионы создать общество Г.А.В.Н.Э. (расшифровывается как «Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов») ни к чему не приводят. Невозможно освободить домашнего эльфа, если он этого не хочет. Правда, если хозяин относится к домовику слишком пренебрежительно, тот в некоторых обстоятельствах может повести себя неправильно и даже погубить хозяина, как это случилось с Сириусом Блэком и его Кикимером. Значит, слишком презирать домашних эльфов и называть их вечным быдлом тоже неправильно. А какова правильная модель поведения с ними, мы пока не знаем, нам предстоит постичь ее на личном опыте.

Помимо домашних эльфов, существует интересный тип, который до Роулинг никем не описан (или, во всяком случае, не встроен так явно в общую парадигму), – полулюди: великаны, кентавры, оборотни. Великаны, которые представлены Хагридом еще в лучшем своем виде, в лучших своих качествах, равно как и кентавры, – это достаточно амбивалентная группа. Сила у них есть, ума, как правило, не надо. По большей части великаны активно контактируют с живой и неживой природой, они чувственны, сильны, мы знаем полно таких людей. Этим людям совершенно нет места в нашем мире. И хорошо, если они заняты чем-нибудь мирным вроде возделывания огородов или выращивания гиппогрифов. Гораздо хуже, если они воинственны и если им негде реализовать свои великанские потребности.

Разделение мира на великанов и лилипутов почувствовал еще Свифт. Конечно, Роулинг внимательно читала «Путешествия Гулливера», потому что сатирические главы, например, встреча премьер-министра маглов с министром магии, написаны у нее истинно свифтовским пером – она классический английский сатирик.

Мы понимаем, что великану в сегодняшнем мире нет места. Лауреат Нобелевской премии Дорис Лессинг в романе «Пятый ребенок» (1988) очень остро поставила этот вопрос. Но еще раньше, в 1979 году, его поставили братья Стругацкие в романе «Жук в муравейнике», когда «подкидыш», «дитя саркофага» Лев Абалкин попадает в наш мир. Что делать одаренному, необычайно развитому и все-таки великану в условиях, где люди перешли к нормальному цивилизованному размеру? Он наивен, конечно, он силен невероятно, и он особенно уязвим. Ему нечего делать, у него нет достойного дела. И это для великана самая серьезная трагедия.

Роулинг, которая показала мир в его расслоении, безусловно, учла главное: в сегодняшнем мире никакая простота, никакая чистота крови, никакое происхождение, никакая древность уже не являются критерием чего бы то ни было. Любая попытка внести архаические критерии в сегодняшний мир заканчивается мировой войной. Это мы увидели на примере фашизма. И книга Роулинг принадлежит к числу очень немногих серьезных текстов, которые пытаются по-настоящему, без скидок отрефлексировать фашизм. Таких попыток почти не было в Советском Союзе. В Советском Союзе все было просто: они плохие, потому что они фашистские немцы, а мы хорошие, потому что мы советские русские. Естественно, советские и русские добродетели смешиваются в совершенно нерасторжимую кашу.

Серьезных попыток исследования фашизма было сделано мало. Мы можем назвать прежде всего Ханну Арендт с ее главной работой «Истоки тоталитаризма» (закончена в 1949 году, опубликована впервые в 1951-м); наверное, мы можем назвать Джорджа Оруэлла с его романом «1984», написанным почти одновременно – в 1949-м; можем назвать Толкиена с его трилогией «Властелин Колец» (закончен в 1949 году, опубликован лишь в 1954–1955-м).

Вот только, на мой взгляд, Толкиен терпит неудачу. Почему? Как совершенно правильно говорится в блистательном эссе Юрия Аммосова «Смерть Поттера», в эпосе добро и зло, так сказать, онтологичны, изначальны. Нет попытки понять, откуда они берутся и как перемешиваются; герои либо черные, либо белые, всё либо очень хорошо, либо очень плохо, и никаких промежуточных градаций.

Первые четыре книги Роулинг и были классическим эпосом. Но в пятой – «Гарри Поттер и Орден Феникса» (2003) – она идет гораздо дальше. У нее нет ни абсолютного добра, ни абсолютного зла, и, как с полным основанием пишет тот же Аммосов, эпос, где герой борется с внешними обстоятельствами, подменяется трагедией, где он борется с судьбой или с собой, и чаще с собой. Читая о повторяющемся видении Гарри, в котором он бежит по коридору к заветной двери, а за дверью тайна, мы даже не подозреваем, что этой тайной является его собственное Я, а главная драма героя – это неосознанность, непрописанность его тайных способностей.