Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Не придав должного значения вопросу актуальности создания контрразведки, военно-политическое руководство Российской империи не рассмотрело и другой опыт, также накопленный в европейских странах, в первую очередь в Германии и Австро-Венгрии. Его универсальным признаком являлось настороженное отношение всех и каждого – императора, представителей власти, государственных и частных предприятий, общественных организаций, а также подданных – к иностранцам не только в течение войн, но и в пред-, послевоенной жизни. В национальных границах обеих держав в них было принято видеть потенциальных шпионов. Например, в Габсбургской монархии органы правительственной власти благодаря содействию городских и сельских обывателей имели полную возможность обследовать почти каждого приезжающего иностранца и тем самым сильно затруднить деятельность иностранных разведок[621]. Не менее настороженным было отношение к вероятным шпионам у французов. Подытоживая бесславное поражение в Франко-прусской войне 1870–1871 гг., одной из главных причин которого стала беспечность в вопросах борьбы с немецкими лазутчиками, они пришли к оправданному заключению. Его очень точно изложил в своей работе Поль Лянуар: «В качестве предупреждающей меры, нужно создать могучий подъем негодования против шпионства… Пусть каждый в квартале, где он живет, и в той сфере, в которой он работает, следит за каждым явившимся иностранцем. Чтобы обессилить до возможной степени гибельное и разрушительное действие шпионов, нужно на всякого поселившегося во Франции и подозрительного иностранца смотреть, как на опасного врага, с которым благоразумно всегда держаться на стороне!»[622].

Соглашаясь с тем, что «шпиономания» как любая психофизиологическая зависимость является не столько показателем здоровья общества, сколько недугом (который нужно не перенимать, а искать панацею для его излечения), зададимся другим вопросом. Почему царская власть не позаботилась о разумном применении европейского опыта (в целях профилактики и предупреждения преступлений): своевременном привитии населению чувства бдительности и ненависти к скрытым врагам Отечества?

Перенести заграничное достижение на российскую действительность в условиях мира было непросто в силу ряда обстоятельств, истоки которых следует искать во времени Русско-японской войны и вскоре после ее окончания. Отметим некоторые из них, а именно:

– военные власти, в силу своей недостаточной осведомленности о разрушительных последствиях шпионажа, не использовали информационно-пропагандистский и духовно-нравственный потенциал средств периодической печати и русской православной церкви для формирования политического мировоззрения в сознании русского народа и воинства, предназначение которых должно было заключаться в обеспечении безопасности государства в тылу и на передовой;

– правительству требовалось немало времени и сил для того, чтобы обдумать причины стремительного и неизбежного поражения в Русско-японской войне, а также понять место и роль шпионажа в довоенном и военном планировании японского Главного штаба;

– неимущие социальные слои русского общества, испытавшие глубокое разочарование и личную трагедию от бесславной и кровопролитной войны с японцами, устали от всего того, что о ней напоминало;

– военные органы не сумели привлечь к сотрудничеству в борьбе с иностранными разведками значительную часть русских подданных, так как они не могли иметь представление о контрразведывательных задачах, возможностях и успехах государства ввиду абсолютной секретности в деятельности спецподразделений, обеспечивавших его защиту на «невидимом фронте».

Отсутствие поддержки многомиллионного населения привело к тому, что военный шпионаж в России получил внушительные размеры и превратился в системную угрозу ее оборонительной мощи (см. Приложение 6). Не догадываясь о существовании этого военно-криминального явления и не замечая его эволюции, большинство российских обывателей, а вместе с ними и законодателей, находились в полном неведении. Ни жандармы, ни военные не раскрывали перед ними природу, размах шпионажа и тот фактический вред, который он приносил или мог принести стране.

Ведомства, долженствовавшие инициировать разработку законопроектов по линии борьбы с иностранными разведками (Департамент полиции МВД, позже – генеральные штабы военного и морского министерств), не спешили выносить на всеобщее обсуждение вопросы, составлявшие государственную тайну. Опасение представителей охранительно-оборонительного блока по поводу возможной «утечки» военных и морских секретов за рубеж и их недоверие к новому органу власти (Государственной Думе) в первые несколько лет его функционирования, не позволили сконцентрировать законотворческую активность парламентариев на первоочередном решении актуальных проблем укрепления национальной безопасности страны (в том числе в области реформирования ее устаревшего и не соответствовавшего современным реалиям и требованиям «контршпионского» законодательства).