Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

2) Мы не исключаем, что в своих мемуарах М. Ронге глубоко заблуждается, характеризуя отдельные параметры деятельности австрийской разведки в России (состав агентуры и ее финансирование). Это допустимо и неудивительно, если вспомнить, что подбором и приобретением агентов в соседних с Австро-Венгрией районах Варшавского, а также удаленных районах Петербургского, Виленского, Киевского и Одесского военных округов, этот офицер занимался в течение лишь 1909 г. и во главе одной из групп «Эвиденц бюро». Сосредоточившись на вербовке шпионов в узком территориальном (приграничном) и временном диапазоне, вряд ли он мог иметь представление о масштабе австрийского шпионажа в близлежащих местностях или в других военных округах России (Кавказском, Туркестанском, Московском, Казанском, Омском, Иркутском, Приамурском). Ввиду служебной нецелесообразности, он был попросту лишен доступа к такой информации.

Перейдя в 1912 г. на «балканский фронт» и позже став руководителем контрразведки «Эвиденц бюро» (о чем М. Ронге рассказывает в своих мемуарах), он тем более не имел допуска к работе с секретными документами, касавшимися «постановки» агентурной сети на российской территории. В условиях внутрислужебной тайны и конспирации о существовании конкретных шпионов на русской стороне знали либо «офицеры-агентуристы» (числившиеся на «галицийском фронте»), либо начальник «Эвиденц бюро». Сказанное означает, что разведчик/контрразведчик М. Ронге не был осведомлен о реальном количестве австрийских агентов в Европейской, Центральной и Азиатской России, а также объемах денежных сумм, выделявшихся на оплату их услуг.

Наряду с версией о неверных или неточных воспоминаниях мы пришли и к другому заключению – о намеренном сокрытии автором мемуаров профессионально-корпоративных тайн. Полагаем, накануне Второй мировой войны, когда впервые были опубликованы обсуждаемые мемуары, они могли привлечь внимание не только широкого круга читателей, но и спецслужб предполагаемого противника. Понимая и предвидя это, М. Ронге замалчивал, а порой и искажал важные факты из недавнего прошлого австрийской разведслужбы в Европейской России (близ северо-западного, западного и юго-западного пограничья). Литературный вымысел о мизерном агентурном ресурсе был нужен для дезориентации контрразведки «СМЕРШ» Наркомата обороны СССР и лишения ее возможности со временем выявить и разоблачить «законсервированную» австрийскую агентуру (оставленную или брошенную в годы Первой мировой войны)[320].

3) Австрийская разведслужба не удовлетворялась местом «в тени» своих более опытных партнеров (немецкой дипломатической службы) и порой сотрудничала/конкурировала с ними, учитывая военные интересы своей страны. Умение отделить национальные предпочтения от внутриблоковых ориентиров позволяло выстраивать независимый от военно-политических союзников вектор разведывательной активности против своего восточного соседа. Поэтому очевидные достижения «Эвиденц бюро» укрепляли военно-наступательные возможности Австро-Венгрии и наносили непоправимый вред обороноспособности предвоенной России на ее пограничных рубежах.

Британская разведка

К началу XX в. между Россией и Соединенным Королевством складывались неоднозначные политические отношения. Английское правительство оказало Японии значительную материальную и моральную поддержку во время Русско-японской войны. Вскоре после ее окончания дипломатическим ослаблением сложившегося напряжения стала подписанная англо-русская конвенция (18 августа 1907 г.), которая разграничила сферы влияния участниц переговоров в Средней/Центральной Азии и приблизила складывание Антанты. И тем не менее в ходе достигнутых договоренностей А.П. Извольскому так и не удалось заручиться письменным согласием англичан в вопросе открытия проливов Босфор и Дарданеллы для русских военных судов.

Результатом не до конца урегулированных внешнеполитических противоречий между двумя державами стала «недружественная инерция» со стороны английского правительства в адрес своего нового союзника, одним из неочевидных проявлений которой была разведка его территорий.

Планированием и проведением шпионских операций в России (Китае, Японии, Корее, Америке и Индии[321]) занималась так называемая Азиатская часть разведывательного отделения Генерального штаба Англии. В ее состав входили: начальник, полковник Хелдейн (Y.A.L. Haldane), и 31 офицер (5 лейтенантов, 12 капитанов, 12 майоров, 1 подполковник, 1 полковник). Из них в «русском отделении» числились: майор Мэкбин (W.A. Macbean), майор Геддес (A.D. Geddes) и майор Уайт (R.W.P. White)[322].

Как справедливо отмечает Н.В. Греков, с 1907 г. в пределах русского Туркестана, Алтая и Степного генерал-губернаторства англичане вели топографическую разведку[323]. Иллюстрацией к ней может служить краткое описание путешествия по территории юга Западной Сибири двоих англичан (и контрразведывательное сопровождение иностранцев со стороны жандармов).