Все приобретения и собственные разработки в военной области (в том числе по части разведывания), а также практику их применения и ее результаты японцы старались хранить в строжайшем секрете. Со ссылкой на немецкую газету «Danzers Armee-Zeitung», редколлегия журнала «Сведения из области военного дела», а вслед за ней и коллеги из «Разведчика» рассказывали, что в 1906 и 1907 гг. военный министр Японии генерал-лейтенант Тераучи издал приказы о запрете разглашения военного опыта, полученного в ходе Русско-японской войны[371]
.Только к маю 1908 г., согласно донесениям иностранной агентуры штаба войск Варшавского военного округа, появились первые уточнения по структуре японской разведки. Вся она, как выяснилось, сосредоточилась в Главном штабе. Во главе его Общего отделения (адъютанты: полковник Кируци, подполковник Озима, капитан Такасима) стоял генерал-майор Ока. Начальником 3-го отделения (адъютанты: подполковник Такеноуци, майор Сидзу-ме, капитан Кавасе) был генерал-майор Озава. И 5-е отделение (адъютанты: подполковник Яно, подполковник Такахаси, майор Мацумото) подчинялось генерал-майору Мацукаве[372]
. Кроме того, в штат военной разведки Главного штаба входили 22 офицера для особых поручений: «полковник Сегели, подполковник Мацуи, подполковник Мариока, подполковник Исизака (изучал русский язык в Одессе), подполковник Накагава, подполковник граф Хаса-мацу (бывший военный агент в Париже), подполковник Сугану, майор Хама-омото (изучал русский язык в Петербурге), майор Такаяначи (изучал русский язык в Одессе), майор Хико, майор Инуэ, майор Миасита, майор Окабе (был во Владивостоке), капитан Итаи, капитан Осава (был во Владивостоке), капитан Иосиока, капитан Мацуи, капитан Омура, капитан Фукуда (изучает русский язык во Владивостоке), капитан Окуда, поручик Уеда, подпоручик Хорда (был в Манчжурии)»[373].Именно этот состав после победы Японии в Русско-японской войне занимался организацией массированного обследования России в разведывательном отношении. В послевоенном Приамурье была применена тактика ведения визуальной разведки, апробированная японцами в предшествующие годы (она упоминалась в выдержках из вышеприведенной статьи «Японское шпионство»). Мы не будем останавливаться на ее рассмотрении, так как в научной литературе сформулированы обстоятельные суждения о скрытной японской угрозе, исходившей от содержателей публичных домов и курилен опиума, владельцев прачечных и парикмахерских, мелких лавочников и др.[374]
Учитывая накопленный опыт, японская разведка прибегла к практике сетевого шпионажа, могущего получить свое распространение лишь в мирных условиях жизнедеятельности и добрососедства. Обосновывая данный тезис, сошлемся на воспоминания очевидцев рассматриваемых событий. Как видно из литературно-публицистического очерка М.Х. Часового, «японцы производили съемки сибирских судоходных рек, прямо с пароходов; японские разведчики осуществляли съемки рек Сунгари, Нонни и Амура, тракта из Цици-кара в Айгун и Благовещенск». Далее автор свидетельствует, что слышал от «вполне достоверных лиц: 1) о съемках пути от ст. Цурухайтуя в Стретинск, произведенной летом 1908 г. японцами при полном бездействии станичных и поселковых властей; 2) о съемке берегов Амура, произведенной японцами чуть ли не по следам русских топографов; 3) об исполненной еще в 1906– 07 гг. съемке и исследовании озер Кизи, Чля и Орелъ в тылу Николаевска-на-Амуре; 4) об аренде японской компанией у китайцев знаменитых в свое время Желтугинских промыслов, откуда, как из осиного гнезда, весьма удобно будет следить за постройкой Амурской железной дороги… 6) о том, что в одном Владивостоке живет 11 офицеров японского Генерального штаба с целью шпионства… 9) о том, что из дома Важутина, занятого сверху донизу японцами, вся Безымянная батарея, расположенная внизу, как на ладони; 10) о том, что за тигровой батареей японцы наблюдают из нарочито открытого отделения магазина Кеосинша; 11) о том, что Семеновский рынок весь занят японцами, что оттуда им очень удобно наблюдать, не привлекая ничьего внимания, за проходящими мимо поездами, и за Амурским заливом, и за Золотым Рогом, и за береговыми батареями»[375]
.Не менее информативным и убедительным был статский советник А.Н. Чиколев (столичный чиновник, ответственный за строительство на р. Амур канонерской речной флотилии). В своей записке «О нашем Дальнем Востоке» (1908 г.), повествуя о повсеместном характере иностранного шпионажа, он дал следующую характеристику одному из приемов сбора военно значимых сведений японцами: «Устья Амура также обследуются японцами при помощи следующих уловок. Японские суда обыкновенно избегают брать лоцманов, и вот японское судно, умышленно конечно, садится на мель; начинают делать промеры, чтобы определить в какую сторону стягиваться и куда завозить якоря. Таким образом, делается самая подробная съемка на глазах наших же досмотрщиков, нижних чинов, обязательно даваемых на каждое плывущее в пределах крепостного района под иностранным флагом судно»[376]
.