Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Таким образом, озабоченность М.И. Трусевича концентрацией иностранцев в приграничных, главным образом европейских губерниях России, не была лишена оснований. С одной стороны, он не мог не понимать, что в условиях мирного времени эта категория лиц в силу своей профессиональной занятости и непосвященности в тонкости шпионского ремесла представляла, скорее, разнородную социальную массу (с точки зрения вероисповедания, семейного положения, материального достатка, отношения к воинской повинности), способную рассеять внимание административно-полицейских властей. Лишь немногие под ее прикрытием могли вызывать действительный агентурный интерес у военных и морских ведомств Германии, Австро-Венгрии и иных сопредельных с Россией держав. С другой стороны, было очевидно, что в случае начала крупномасштабной европейской войны некоторые «натурализовавшиеся» немцы/австрийцы (в том числе немецкие и австрийские колонисты) представляли собой тайную военизированную силу. Они могли поддержать свою армию на линии нанесения ее передовыми частями основного удара по Санкт-Петербургу: снабжать сведениями о дислокации, боеготовности и настроениях русских войск; составе, вооружении и маневрировании кораблей флота; совершать диверсии, саботаж и т. и.

Изложив в Записке свое первое предложение, глава Департамента полиции МВД не только заявил о возникновении ранее неизвестной проблемы в сфере внешней безопасности государства. Он обозначил ее территориальные рамки, обратил внимание на несовершенство текущего законодательства в сфере борьбы со шпионажем, указал стратегическое направление деятельности высшим, центральным исполнительным (Совет министров, МВД, министерство финансов, военное и морское министерства, министерство юстиции) и законодательным органам власти (Государственный Совет и Государственная Дума), а также политической полиции, пограничной страже, армейской/ флотской разведке, судебному корпусу и прокуратуре на местах.

Второе предложение, отраженное в Записке, касалось двух сторон зарождавшейся системы внешней безопасности Российской империи – взаимодействия военной разведки с политической полицией и становления контрразведки.

Автор Записки, как бывший прокурор судебных учреждений, понимал, что максимальный эффект от сотрудничества в охранительно-оборонительном блоке[512] мог быть достигнут лишь по линии агентурной работы. Он ратовал за «постоянный живой обмен всех необходимых сведений, получаемых от секретных сотрудников, как штабами военных округов, так и окружными же розыскными органами (районными охранными отделениями или центральными губернскими жандармскими управлениями)»[513].

Обратиться к столь крайней мере, с точки зрения ведомственных приоритетов, интересов разыскного дела и личных предпочтений, мог лишь тот руководитель, который предполагал, насколько были значительными размеры иностранного шпионажа в Российской империи, проникшего во все сферы ее политической, военной и военно-морской жизни. Угрожающая обстановка заставляла усомниться в способности отечественного государства сохранить в секрете от будущих противников и настоящих союзников проекты и практику воссоздания вооруженных сил, призванных возвратить ему статус крупнейшей сухопутной и морской силы в Европе.

Неутешительный прогноз побудил М.И. Трусевича прибегнуть к конкретным шагам по укреплению внешней безопасности на государственном уровне. Он предложил собрать межведомственное совещание, главным предназначением которого должно было стать создание органов контрразведки. По замыслу директора департамента, изложенному в Записке, участниками этой встречи должны были стать «розыскники» и чины военно-окружной разведки. Им предстояло обсудить вопрос «объединения всего контршпионского дела» под руководством командующих войсками военных округов.

В условиях напряженной борьбы с революционерами М.И. Трусевич не пытался минимизировать задачи подчиненных ему жандармско-полицейских структур, изымая из их подведомственности наблюдение за иностранцами и соотечественниками, подозревавшимися в шпионаже. Напротив, как следует из Записки, он приветствовал совместную выработку участниками предполагавшейся встречи «секретных указаний» по обучению офицеров разведки военно-окружных штабов (ответственных за ведение контрразведки) технике розыска на базе соответствующих охранных отделений и жандармских управлений. Помимо профессионального совершенствования, будущим контрразведчикам, при содействии жандармской полиции, предлагалось взять в разработку не только кадровых агентов, но и «местных жителей и чинов разных ведомств, продающих иностранцам различные сведения, имеющие значение в военном отношении»[514].