ИНСАЙТ

Храм подавлял. Посреди просторной, круглой площади, окружённой разномастными домишками, возвышался массивный, белоснежный куб с хищными трещинами бойниц. Вначале, выглянув из проулка, в котором мы оказались (он выходил на одну из выныривающих на площадь улиц), я едва не отпрянул. Так непривычно резко резанула глаза яркая белизна. Каждый булыжник площади, как и стены храма, и выходящие на площадь стены окрестных домов, был густо покрыт яркой белой краской с примесью чего-то блестящего. Множество, загромоздивших площадь каменных тумб, поддерживающих чаши с пылающим в них огнём, давали огромное количество света, который бился в этом импровизированном котле, заставляя поверхности искриться, будто снег под солнцем. Сияние отражалось от стен и пола, резко контрастируя с чёрным небом, будто бросая ему вызов. Логово Озарённых возвышалась будто посреди искусственного солнца. Казалось, что нарисованный чем-то тёмным над массивной, ведущей к воротам, лестницей зловещий закрытый глаз, внимательно оглядывает окрестности в поисках малейшей крупицы темноты. Я почти физически ощущал давление. Голова слегка закружилась и только сейчас я обратил внимание на слабый звук, шедший от стен. Заунывные, монотонные песнопения, от которых у меня начинало ломить виски.

Я шагнул обратно в проулок, потряс загудевшей головой и увидел, что Серафим привалился к стене, а его плечи и грудь вздымались под плащом от тяжёлого дыхания. Я шагнул к нему, но он только махнул рукой в чёрной перчатке и выпрямился:

– Ничего. Переживу. Как тебе зрелище?

– Подавляет.

– Это только снаружи. Попробуй посмотреть по-другому.

Я сразу понял, о чём он говорит и попробовал перестроить восприятие, как тогда, в Локусе. В этот раз получилось легко. Мгновенно. На самом деле, как только я закрыл глаза, тьму сразу вытеснила новая картинка. Стены переулка выцвели в схематичные абстракции. Баута превратился в живую, ярко голубую молнию, бьющуюся в стеклянной форме человеческого тела. Только маска осталась прежней. А когда я выглянул…

Площадь и Храм почти не изменились. Сами по себе. Но их будто накрыло огромной сетью, сплетённой из золотистых солнечных лучей. Они пересекались, дрожали и периодически вспыхивали, заставляя одну часть моей души замирать в восхищении, а другую – корчиться, как от зубной боли. И боль была сильнее. Последнее, что я увидел, прежде чем не выдержал и открыл глаза – лучи стягивались в своеобразные узлы, похожие на маленькие солнца. Они кольцом опоясывали здание, где-то на середине его высоты, а самый большой, на который почти невозможно было взглянуть, располагался под Храмом, видимо в подвале.

Я застонал, и, как Серафим до этого, привалился к грязной, холодной стене, пытаясь протереть глаза, в которые будто бросили песку. Пальцы опять прошли сквозь маску, будто её не было, и через несколько минут мне полегчало.

– Ну что? Налюбовался? – пришедший в себя Баута, распахнул выходившую в проулок приземистую деревянную дверь и придирчиво осматривал оказавшуюся за ней, освещённую колонией зелёных поганок, каморку, заваленную всяким хламом. – Переждём здесь. Идти лучше после Звона. Здесь это без разницы, но внутри все будут спать. Да и из Города никто внезапно не появится.

Всё во мне протестовала против ожидания, ведь где-то там, внутри, была Лиса, которую, возможно именно сейчас, в очередной раз пытали. Но я понимал, что пока Храм набит бодрствующими фанатиками, вряд ли пройду дальше ворот. И, войдя за Серафимом в тесный чулан, только спросил:

– Как мы попадём внутрь?

– В боковой стене есть дверь. У двери привратники. Они не «светятся», в такой близи к Храму это ни к чему. Придётся тебе на него повлиять, у меня здесь почти нет сил. Но ты ведь уже умеешь залезать людям в голову. А так как ты сам пока ещё человек – тебя свет не так ослабит, должен справиться.

– Но, я ещё не делал этого. Сознательно, имею ввиду.

– Ничего, это не так сложно. Почти как смотреть в суть, только глубже. Сконцентрируйся на объекте, вообрази канал, между своим сознанием и чужим, и всё получится. А пока помоги мне, – он принялся разгребать мусор в стороны, освобождая участок каменного пола. – Нам надо хорошо отдохнуть.

Первым делом – мы завалились спать. Видимо, не только я был измучен переходом через Локус. Баута нагрёб тряпок, соорудив подобие кровати, и, завернувшись в плащ, молча отвернулся к стене. Я лёг напротив, обернув плед вокруг плеч, но сон всё не шёл. Я смотрел в чёрную спину Серафима и думал. Думал, думал, думал. Цель была близка, но это только пробуждало новые вопросы. Предположим, всё получится. Я войду внутрь. Найду Лису. Найду загадочный Ключ. И что дальше? Звонарь не отстанет. Как и Серафим, а я, остро ощущая, насколько погряз в темноте, даже не знал, кто теперь для меня опаснее.

Не получится ли так, что получив Ключ, Баута решит, что безопаснее убить меня? Так сказать «во избежание»? Я почему-то не сомневался, что Лису он вытащит. Укроет от Кошмара, как и обещал. В своём безумном работадателе я был не так уверен, но… Но, но Только бесконечные «но»…