Инсбрукская волчица

Осторожно пододвинув стол, я с трудом взгромоздила на него табурет и трясущимися руками потянулась к крюку. Крепко привязав к нему один конец шарфа, из другого соорудила скользящую петлю и просунула в нее голову.

Готово.

Осталось попрощаться с жизнью. Совсем скоро меня не будет, душа моя отлетит… А потом сверху будет наблюдать за теми, кто остался на земле?

Останется?! Генрих и все мои мучители останутся, а меня не будет? Эта мысль пронзила жестокой реальностью и заставила остановиться. Я вынула голову из петли, медленно слезла с табуретки, а затем сползла со стола на пол.

Нет уж! Гнев душил сильнее так и не пущенной в дело шелковой удавки. Не бывать этому! Умереть должны они, а не я!

Впрочем, в это утро меня хватило только на то, чтобы отвязать шарф от крюка и кое-что кое-куда спрятать, а также зашить разорванное платье.

Шить я никогда не умела. Недаром на уроках домоводства у меня всегда сплошняком стояли одни неудовлетворительные оценки. Поэтому шов получился грубый и очень заметный. Но мне уже было всё равно. В этот день в гимназию я не пошла, сказав родителям, что простудилась. Мама посмотрела на меня с сомнением, но потом кивнула головой и заметила:

– Ты и правда очень бледна. Ложись, поспи.

Родители ушли по своим делам, а служанке было приказано приносить мне каждые два часа липовый отвар и полоскание для горла.

Как ни странно, после рассвета я заснула и проспала до десяти часов вечера. Служанка честно пыталась меня будить, чтобы влить в меня порцию липового отвара, но ей это не удалось.

Проснувшись вечером, я целых полторы минуты была почти счастлива. Но потом боль напомнила мне обо всём случившемся, и меня снова охватило полное отчаяние. За дверью слышалось негромкое позвякивание чайной посуды. Мои родители пили вечерний чай.

Я не представляла, как я сейчас встану и выйду в гостиную. Я не только не хотела никого видеть, но и просто не могла. Перед глазами постоянно стояли масляные глазки Генриха, и казалось, в воздухе ощущается смрадный запах его дыхания, отдающего луком и гнилыми зубами.

Мне нужно было чем-то отвлечься. Я опустилась на колени перед ящиком с прошлогодними тетрадками, нашла тетрадь, в которой когда-то набрасывала различные планы поджога школы и стала их изучать.

Один из них показался вполне осуществимым. Правда, когда я его рисовала, я ещё не думала про взрыв в подвале. Теперь, пририсовав к своему плану подвал, я подумала, что, в общем-то, у меня уже почти всё готово, оставалось добыть керосин для поджога и стащить из комнаты отца будильник для приготовления взрывного устройства, так как будильник из комнаты служанки я уже использовала, а мама будильников не держала.

Следующие несколько дней вспоминаются мне лишь отрывочно, разрозненными картинками. Вот я стою у дверей в гимназический подвал и срываю приклеенную ранее дужку висячего замка, вот я отпиливаю ножовкой чашку от будильника в дровяном сарае, так как она не откручивалась. Вот – пересыпаю какие-то отцовские желудочные таблетки из стеклянного пузырька, для того, чтобы прикрутить этот пузырёк вместо чашки. И все ночи я хожу, хожу из угла в угол по своей комнате, стараясь избавиться от жуткого воспоминания и висящего в воздухе запаха дыхания Генриха.

Конечно, я тогда была не в своём уме! Кто же сомневается… Да только это не будет мне оправданием, так как отомстить своим обидчикам я планировала гораздо раньше.

Я не знаю, сколько дней прошло – день, два, три?

А потом настал день, в который я как будто бы проснулась.

Все звуки и цвета стали особенно яркими, и откуда-то во мне взялась необыкновенная энергия. Меня как будто кто-то подгонял – быстрее, быстрее! Да только вспомнить, что уже было готово для осуществления моего плана, а что – ещё нет, я не могла. Предыдущие несколько сонных дней выпали из моей жизни. Однако потом я увидела, что взрывное устройство полностью готово, и под кроватью спрятаны две бутыли с керосином. Можете меня убить, но я не знаю, когда именно, в какой день я их взяла. С утра я бодро и быстро отправилась в гимназию, где и узнала, что наш математик снова заболел, и вместо его уроков у нас будет контрольная по истории.

Отсутствие Бекермайера также благотворно подействовало на моё состояние. Я даже улыбалась одноклассницам и пыталась принимать участие в общих разговорах. Но девочки только испуганно вздрагивали, услышав мой голос, и старались отойти подальше. Я просидела все уроки, что теперь для меня было огромной редкостью, затем некоторое время бездумно перебирала книги в библиотеке. Я собиралась с духом. В общем-то, всё уже для меня было ясно.

Глава 43. Час расплаты