Инспекция. Число Ревекки

– Всякий ступающий на путь борьбы с режимом сам становится режимом. Дилемма, не правда ли? – улыбнулся преподаватель, выслушав каждого. – Действительно, любые глобальные перемены в жизни общества происходят посредством потрясений в виде переворотов, мятежей, восстаний и прочей революционной пены. Итог никогда заранее не известен. Никогда! Что бы вам ни говорили с трибун. Вынесет ли нас на сытые берега или накроет пучиной – черт его знает. Но те, кто хотят быстро – одним рывком, пусть кровавым и болезненным, но чтобы одним днем – оказаться в светлом будущем, будут всячески приближать революцию. Те же, кто хотят затишья, пусть тягостного и беспросветного, но стабильного, без потрясений и крови, будут всячески ее сдерживать. В такие моменты рождаются фразы: «Уж лучше так, чем война», «Пусть зло, но знакомое». А закономерный результат – это раскол общества на два противоборствующих лагеря. Один считает, что оно того стоит, другой считает, что не стоит. Все вместе ведет к еще одному конфликту – гражданскому противостоянию. Я лично не верю теперь в революцию, но лишь в эволюцию. Причем в ту, которая способна привести к изменениям в рамках одной отдельно взятой жизни. Но не всякая революция была плоха. Возьмем, к примеру, февральскую в Российской империи.

– Только не говорите, что сейчас будете революцию хвалить!

– Не буду. Но благодаря этому перевороту Россия первой в мире запретила смертную казнь. Были амнистированы узники режима, провозглашена свобода печати, русские женщины одни из первых получили право голоса. Та же прогрессивная Западная Европа еще была далека от этого. А Россия, страна, в которой вчера наказывали батогами за любую глупость, а в ссылку отправляли за неосторожное слово о царской власти, стала вдруг страной человекоориентированных принципов! При этом ожидаемых анархии и хаоса в тот момент – я именно про февраль тысяча девятьсот семнадцатого года в России – не случилось. И это при повсеместном отсутствии царских чиновников и властей на местах. Люди продолжали жить. Неужели взрослыми людьми необязательно управлять? Впрочем, ими все же пыталось управлять так называемое Временное правительство. Поначалу собранное из представителей старой интеллигенции с классическим и весьма сильным воспитанием, но с довольно прогрессивными взглядами относительно царского времени. Такой состав вполне мог обеспечить плавный переход от одного строя к другому без кровавой народной мясорубки.

– Тогда что там пошло не так? – спросил Виктор.

– А разве что-то пошло не так? Человеческая история на отдельно взятой земле всего-навсего пошла своим чередом. Свойственным ей. Прежде чем мы продолжим, я хочу, чтобы вы осознали важный момент: преувеличивать ужасы временного периода – такое же преступление, как и их отрицание или преуменьшение. Мы обязаны видеть все аспекты.

Выждав несколько секунд и убедившись, что его мысль достигла понимания аудитории, он продолжил:

– Узнав, что царский режим пал, из европейской эмиграции поспешил вернуться тот, кто решил, что все сделано неверно, нужно переделать. О чем и начал громко кричать со всех возможных трибун, балконов и броневиков. Поначалу то, что он предлагал, казалось неслыханным, жестоким, немыслимым, неприемлемым и попросту глупым. Его поднимали на смех и просили сойти с трибуны. Свои же товарищи смеялись над этим любителем броневиков и снисходительно называли «бонапартиком», а правительство и не думало воспринимать всерьез этого горлопана, который пересидел опасные времена в эмиграции. Однако в тяжелые времена всякий ефрейтор в шортах на подтяжках, «бонапартик» или просто случайный персонаж с диктаторскими замашками способен вознестись и повести за собой дезориентированную и усталую толпу, и на них впоследствии молится целая нация, обожествляя их и создавая культ. Неожиданная победа нацистов на выборах, шоковая победа большевиков на голосовании в Петросовете – и то и другое еще некоторое время назад считалось чем-то невозможным. Бывшие маргиналы, скоморохи политических арен взлетают на вершину популярности, и везде фактически демократическим путем. Это важно. И там и там умеренная власть уходит в небытие, уступая место узаконенной диктатуре партии.

Раздался голос Армана:

– Вы считаете, народ хоть что-то решает? Народ всегда ставят перед фактом, и плевать, чего он там хочет. Да власть и не может знать, чего хочет народ, учитывая, насколько она от него оторвана. Даже такая власть, которая еще вчера сама была народ, а уже сегодня она новая власть.

Преподаватель поднял большой палец вверх, давая понять, что полностью согласен, но сказал вдруг совершенно иное:

– Но она знает, чего хочет сама. А потому громко и уверенно говорит от имени народа. Но не надо думать, что кучка так называемых народных избранников, у которых в руках вожжи правления, хоть что-то решает. Они могут задавать тон, да, но куда понесут их кобылы, решать кобылам.

– Кобылы не способны ничего решать, – провокационно сказал Виктор.